Ошибка Творца

Андрей протянул Калужкину показания – на подпись. Ему ужасно хотелось улыбнуться, хоть бы и кривовато, половинкой рта, но он держал себя в руках. Вот, пожалуйста, живейший пример того, с чем им приходится сталкиваться. Нагородил тень на плетень, резко набрав очки как главный подозреваемый. И мотив есть – стать директором. И ревность профессиональная – уничтожение архива. И ссора, причину которой он отказался назвать Маше, и вот теперь – якобы отсутствующее алиби. Однако выяснилось, что история с ссорой чисто научного склада, а алиби – загадочная замужняя дама, которую по рыцарской щепетильности не мог выдать ученый, – вполне славная деваха древнейшей профессии в кожаной куртке, кожаной же юбке и на высоких шпильках. Не сразу, но ее удалось поймать при выходе из отеля под прозрачным названием «Романтик». Алла тотчас узнала смущенного Калужкина и, нахмурив высоко подведенные брови, сразу же согласилась подтвердить его алиби. Да, они с «Женей» регулярно встречаются, да, прямо здесь, и ничего тут такого нет. «Женя» стоял, потупив взор, и Андрею было его почти жаль. А нечего следствию голову дурить. Алла же, когда Калужкин уже сидел в машине, доверительно дотронулась ручкой, унизанной дешевыми тонкими колечками, до Андреева рукава:

– Ты это, не удивляйся. Он же ученый, генетик.

– И? – Андрею уже хотелось как можно быстрее покинуть пахнущий потом и дешевым дезодорантом, больше похожий на притон отель.

– Я его однажды спросила: ты чего не женишься, детишек не заведешь? Так не поверишь, что он мне ответил – говорит, боюсь я вас, женщин. Мы, типа, воплощаем для него все неизвестное, что в генах содержится. Типа – вечная загадка природы. За отдельно, мол, взятую жизнь не разгадать. Говорит – насмотрелся я на генные мутации, не хочу детей. А если не хочу, зачем, мол, так, без денег, с нормальной женщиной, начинать? А с тобой – честный обмен, и все. – Она вздохнула. – Жалко его. Но мне-то чего? Он клиент постоянный, плохо, что ли?

А Андрей внимательно вгляделся в профиль Калужкина за отсвечивающим стеклом машины. Все-таки эти ученые все чуток на голову ударенные. Горе от большого ума. Зазвонил мобильник – Андрей полез в карман джинсов, попрощавшись жестом с Аллой.

– Яковлев.

– Андрюнь, есть результаты экспертизы по оружию. Довольно любопытные. Сказать или по приезде прочтешь?

Андрей замер с рукой на дверце машины.

– Сейчас. – Он увидел, как за стеклом Калужкин повернул к нему голову.

– Помнишь, убийца-чистоплюй вымыл орудие убийства в ванной жертвы и вытер его бумажным полотенцем?

– Ну.

– Так вот, тебе повезло. На мягкой бумаге ясно отпечаталась поверхность клинка плюс по толщине сгиба можно точно определить его ширину и толщину. И это не нож и даже не топор, как мы поначалу предполагали.

– Да говори же!

– А это, Андрюша, рубящее оружие типа кавалерийской сабли с шириной лезвия 35 мм. Вроде тех, что использовались во время Наполеоновских войн.

Отрывок из зеленой тетради

Говорят, что Гитлер впервые ознакомился с трудами по евгенике, сидя в тюрьме. Что, согласитесь, весьма символично. В результате в «Майн кампф» появился раздел, посвященный генетике человека. И Гитлер сразу превратился, по мнению немецких евгеников, в «единственного в Германии политика, который понимает значение генетики и евгеники». А вскоре национал-социалисты напрямую обратились к ученым с предложением о сотрудничестве в области «гигиены рас». Так книги по евгенике стали учебниками.