Ошибка (СИ)

Пока более молодые люди шутливо препирались, взгляды остальных были неосознанно направлены на того самого человека, который сейчас слегка потупил высокомерный взгляд, выжидающе смотря куда-то в огонь. Наконец, кто-то осторожно заметил:

— Нет смысла спорить. Вероятнее всего, новым жрецом будет Эйи, — он неуверенно и с каким-то благоговением посмотрел на того, про кого говорил. — Во всяком случае, не стоило начинать эту тему — всё равно заранее мы ничего не имеем права знать…

— Да, это так. Я буду следующим жрецом. — Эйи резко поднял чёрный взгляд и окинул им притихшие, будто застывшие на этих словах фигуры. Молчание длилось несколько секунд. Наконец кто-то ошеломлённо выпалил:

— Ты зачем… Ты же не имел права этого говорить! В смысле, что…правила запрещают будущему жрецу сообщать о Её решении заранее, иначе может быть…

— Я рад, что ты выучил правила, — несмотря на то, что пришлось перебить, голос был спокойный, примиряющий, хоть и не без самоуверенных ноток. — Я просто считаю правильным то, что говорю и делаю, а говорю я то, что нет абсолютных правил. Я не вижу смысла конкретно в этом. Какая разница, когда мой статус будет объявлен — я с самого начала это знал: есть такие вещи, которые понятны без ритуалов и без предварительных разъяснений.

Люди смотрели с лёгким укором. Они уже оправились от первого впечатления, и теперь у них осталось лишь недоумение; однако они не могли побороть в себе уважение, которое закрепилось годами и не могло быть поколеблено. При всём том авторитете, которым негласно был окружён Эйи, при всей яростно-одухотворённой харизме и в то же время спокойном участии в жизни и проблемах соплеменников, люди теперь ещё и заранее причислили его к разряду чего-то, находящегося выше их понимания, а потому не возражали.

Разговор продлился ещё немного; обсуждали, в основном, прошедшее за день. Когда стемнело, пошли домой; Эйи отделился от группы, прошёл немного вдоль холма, дойдя до небольшого озерца. Сел на обломок скалы (он был ещё тёплый), опустил босые ноги в холодную воду. Но вскоре волнение сложно стало терпеть, вплоть до того, что в голове появился лёгкий фоновый гул. Он слегка усмехнулся — разве у кого-то ещё была с Ней такая сильная связь?

Вообще, он искренне любил своих соплеменников. Ему хотелось покровительствовать и помогать им; он считал свой народ действительно достойным. К тому же, Она говорила, что они все были одним целым когда-то. Но нельзя, никак нельзя было не чувствовать незначительного, скользящего сквозь каждый день, растущего на почве исключительности превосходства.

Он встал и пошёл вслед за остальными.

— Скажи, пожалуйста, чего ты добиваешься?

Она сидела, положив ногу на ногу, подперев голову рукой, на которой изредка перезвякивали металлические браслеты. Это была одна из Её оболочек: как раз та, в которой Она обычно являлась этим людям. Можно сказать, они были Её фаворитами — хорошо проработанные внешне и внутренне, исполнительно-вдумчивые, спокойно-фанатичные, уравновешенные и знающие.

Эйи стоял перед Ней, прямо, но как-то немного расслабленно; впрочем, у жрецов (хотя он пока ещё таковым не являлся) были особые привилегии.

— Если честно, я не очень Вас понимаю.

— Прекрати, а? Охота тебе сейчас слушать подробные объяснения? Уверена, тебе есть чем заняться.

— Вы про то, что я рассказал всем, что Вы выбрали меня?

— И про это тоже. Просто это очень странно. Не понимаю, зачем тебе это. У тебя прекрасные способности и задатки — не надо делать такое лицо, тебе ещё много чему учиться; тебя любят и уважают соплеменники, они с готовностью и доверием идут за тобой — обычно к людям в твоём положении относятся куда более холодно; в чём дело? Мне неприятно такое отношение.

— Неужели Вас так задело нарушение формальности? — он поднял бровь.

— Прекрати, — было видно, что Она раздражена. — Ты прекрасно понимаешь, что мне всё равно на формальности, но мне важно знать, что стоит за их нарушением; важно знать, где произошёл сбой. Поэтому отвечай нормально, если не хочешь, чтобы я это узнала по-другому.

— Что плохого в том, что иногда я поступаю так, как считаю нужным? Я не имею на то права?

— Ты много на что имеешь право. Да и даже ваши обязанности заложены в вас природой и поэтому как таковые не воспринимаются. Но ты проявляешь своеволие там, где это не имеет смысла. Например, что ты сделал с тем пришельцем, главой этих варваров?

— Поговорил с ним, затем у нас был поединок, на котором он проиграл.

— Тебе с ним что сделать надо было?

— Убить без всяких разговоров.

— В чём же было дело?

— Ну, во-первых, у меня выдался относительно свободный день. Я быстро восстановил силы после битвы, и мне стало скучно. А этот человек показался мне интересным. К тому же, та штука, которой он пользовался, показалась мне довольно… занимательной.

— Занимательной?..

— Да, правда очень громкой. Если честно, у меня немного болела голова…

Она промолчала.

— И что не так — ведь в конце он всё равно, разумеется, умер, — Эйи пожал плечами.

— А то, что никто до тебя не додумывался унижать пленных.

— Да я его и не унижал!