Ошибка Саймона

– Мальчик мой, – сказал Орион, едва сдерживая восторг. – Мой наследник. Хватит бессмысленного насилия. Переходи на мою сторону, и я не трону твоих близких. Вместе нас никто не остановит. Мы с тобой поставим анимоксов на колени.

Саймон зарычал, ощерившись.

– А больше ничего предложить не хочешь? – с вызовом спросил он, а затем оглушительно зарычал и набросился на деда, прямо в воздухе оборачиваясь массивным бурым медведем.

Орион увернулся, превращаясь из волка в полосатого тигра. Саймон тяжело приземлился, и они с дедом закружили по крыше – два хищника, загоняющие добычу в угол.

– А что в этом плохого? – поинтересовался Орион, не останавливаясь. – Мы с тобой встанем во главе анимоксов и своими силами облегчим жизнь тем, кому повезло меньше. Мы объединим всех воедино. Дискриминация уйдёт в прошлое. Гибридов начнут любить, а не бояться…

Саймон не стал даже огрызаться – просто вновь бросился на тигра, а тот вновь увернулся.

– Ты просто представь, Саймон, – продолжил он. – Представь мир, который примет вас с братом, в котором вы сможете воссоединиться с семьёй. И ты готов пожертвовать жизнью, чтобы всего этого лишиться?

Вновь зарычав, Саймон в мгновение ока обернулся щитомордником – змеёй, в которую превращалась Уинтер. Он скользнул по крыше, тонкий, но невероятно сильный, и, раскрыв пасть, прыгнул к Ориону. Повелитель Птиц успел уйти из-под атаки, но Саймон не останавливался, пока тигру не надоело терпеть его выходки. Рыкнув, Орион прыгнул и схватил длинное тело Саймона когтями.

– Хватит! – взревел Орион. – Я не собираюсь играть в игры.

– Я тоже. – И вновь Саймон поменял облик – в этот раз на привычного орла. По ноге и животу текла кровь, но Саймон стиснул клюв и взлетел, высокой дугой огибая тигра и приземляясь рядом с брошенным Хищником.

Орион резко обернулся, едва не наступив себе на хвост. Оскалившись, он единственным глазом впился в Саймона.

– Не смей, – прорычал он. – Я положу мир к твоим ногам!

– Не нужен мне мир, – ответил Саймон, обернулся человеком и потянулся к скипетру.

Он коснулся его самыми кончиками пальцев, и тут тигр врезался в него всем телом, отбрасывая Саймона на зубцы башни. Он ударился о них головой, тем же местом, что и вчера, и перед глазами полыхнуло ослепляющей болью.

– Значит, говорить больше не о чем, – произнёс Орион. Саймон лежал, не в силах пошевелиться, когда до ушей его донёсся скрежет кристалла, царапающего камни. – Я не хочу тебя убивать, Саймон, но своим упрямством ты просто не оставляешь мне выбора.

Потихоньку зрение прояснялось. Поморгав, Саймон увидел нависшего над ним Ориона в человеческой форме, занёсшего Хищника для удара. Саймон, резко вздохнув, откатился, а Орион зарычал.

– Я не потерплю мятежа и измены, мальчишка. Сдавайся, или лишишься жизни.

Саймон попытался отползти, но голова закружилась так сильно, что его чуть не стошнило. Перед глазами зарябило, и он нечеловеческим усилием заставил себя отодвинуться к зубцам. Нужно было бежать, улететь, зализать раны, и тогда…

И тогда он ощутил, как щеки касается кончик кристалла. Он оставил за собой царапину, не более, но её хватило, чтобы выступила кровь. Серость перед глазами сменилась кровавым пульсирующим светом Хищника, и внезапно Саймон ощутил, что лишился чего-то невероятно важного. Пылающий уголёк в груди, тот самый, что всегда разгорался от страха, волнения и уверенности, угас, а вместе с ним пропала и неосязаемая частичка души.

Он зажмурился, чувствуя, как кровь стекает на шею. Ему не требовалось подтверждение от Ориона – он и так знал, что случилось.

Саймон лишился всех своих сил.

29 Лебединая песня

Ночь, казалось, замерла. В ушах зазвенело, но зрение прояснилось, и осознание произошедшего накрыло с головой, выбив весь воздух.

Их больше не было. Все силы пропали.

– Я не хотел этого делать, – с сожалением сказал Орион. – Из нас вышла бы замечательная команда. Лучшая в мире. Но ты не оставил мне выбора, мальчик мой, ты ведь понимаешь?

Саймон прислонился к зубцам башни. На противоположной стороне крыши лежал обмякший Лео, и он долго смотрел на него, надеясь разглядеть биение жизни. Но сколько бы ни всматривался, Лео не шевелился, и слепая ярость, ледяная и смертоносная, вмиг смыла неуверенность и сомнения.

– Никто за тобой не последует, – тихо сказал Саймон. – Да, ты силён, но ты обречён на одиночество. Тебе некого любить, и никто не любит тебя. Твоя ненависть – чёрная дыра. Ты только и можешь, что причинять боль, и все это скоро поймут. Поймут и увидят, какое ты чудовище, и в кого бы ты ни превратился, никто об этом не забудет.

Орион смотрел на него с каменным лицом, крепче сжимая Хищника.

– Люди полюбят меня, когда увидят мир, который я для них создам, – и все изменения, которые сделают его лучше.

– И скольких ради этого придётся убить? – выплюнул Саймон. – Все люди, погибшие от твоей руки, все, кто падёт сегодня в битве… у них есть семья и друзья, и их ненависть к тебе не остынет. История запомнит тебя злодеем. Никто тебя больше не полюбит. Никогда.

Сощурившись, Орион шагнул к нему.