Ошибка Саймона

– Знаю, – сказал Саймон, – но в этом же весь смысл ПРИЮТа, разве нет? Нельзя друг друга бояться. Если хотим мира, нужно хотя бы попробовать поладить.

Ариана тихо выругалась себе под нос.

– Ладно. Но только потому что ты мне нравишься.

Саймон застыл.

– Серьёзно? – спросил он, ощущая, как к лицу приливает краска. Ариана, засмеявшись, привстала на носочки и поцеловала его в щёку.

– Забавный ты, – сказала она. – Ладно, пойдёмте уже, а то мы действительно опоздаем.

Саймон тряхнул головой, пытаясь привести мысли в порядок.

– Мне, эм… надо кое-куда заглянуть. Займёте мне место, хорошо?

– Ага, – кивнул Джем, внезапно крайне заинтересовавшийся своим рогаликом. Они с Арианой отправились в Арсенал, а Саймон обогнул его и вышел ко входу в зоопарк.

Было раннее утро, поэтому он ещё не работал. Но Саймон нашёл уединённое местечко, обернулся малиновкой, перепорхнул через ворота и направился прямиком к нише, в которой восседали статуи двух волков. Не идеальное начало года, однако некоторые вещи были важнее нависшей над ним угрозы наказания.

Обернувшись человеком, он погладил статую отца, а потом повернулся ко второй. Дядя Дэррил запрокидывал голову к небу, и как же Саймону хотелось, чтобы каменный волк ожил – хотя бы всего на секунду.

– Прости, что не пришёл вчера, – сказал он. – Мама с дядей Малкольмом водили нас по музеям. Я пытался отвертеться, но ты же их знаешь.

На самом деле он не расстраивался. Честно сказать, он бы ни на что не променял время, проведённое с семьёй. И хотя он понимал, что именно за это и сражался его дядя, совесть всё равно зашевелилась, стоило лишь пробежать пальцами по каменному шраму, пересекающему щёку дяди Дэррила. Как бы ни разрослась его семья, целой ей уже не бывать.

– Сегодня первый день школы, – тихо сказал он. – В ПРИЮТе все знают, что произошло на острове Звериного короля. Многие там лишились своих близких. И я… – Он замялся. – Я боюсь, что они будут винить меня.

Эта мысль не отпускала его всё утро, но он не стал рассказывать о ней семье, чтобы не нарваться на искренние увещевания в обратном. А сейчас он был один, и слова, пронизанные сожалением, легко слетали с языка.

– И будут правы, – сказал он дрогнувшим голосом. – Они и должны меня ненавидеть. Это я позвал их семьи в бой. Это я не справился. Это я… я так долго не мог победить Ориона. Это из-за меня погибло столько людей…

– И это ты спас анимоксов, – раздался за спиной низкий голос – на мгновение он так напомнил дядю Дэррила, что Саймон застыл, абсолютно уверенный, что сходит с ума. Но рядом стоял Малкольм и виновато глядел на него. – Увидел, как ты залетел в зоопарк, – пояснил он. – Хотел проверить, всё ли у тебя нормально.

Саймон повёл плечами. Нормальность, как он выяснил, понятие относительное.

– Некоторым будет плевать на спасение, – пробормотал он. – Они не простят мне смерть их близких.

– Возможно, – согласился Малкольм. – Главное, что ты сам и все важные тебе люди понимают: ты сделал всё, что мог. Иногда большего и не надо. – Он хлопнул Саймона по плечу. – Дам тебе ещё минуту, договорились?

Саймон благодарно кивнул и, когда дядя отошёл, достал из кармана салфетку с корочкой тоста. Опустившись на колени между волками, он высыпал крошки перед статуей крохотного мышонка, настолько маленькой, что посетители вряд ли её замечали. Все, кроме Саймона.

– Завтра снова показывают твой любимый сериал, Феликс, – сказал он. – Я всё пытаюсь уговорить Уинтер посмотреть его со мной, а она говорит, что скорее поужинает голубиным помётом. Но она всё равно придёт, – добавил он. – И я обязательно расскажу тебе, что было в серии.

Он погладил каменного мышонка, скользя пальцами от макушки до кончика хвоста. А потом поднялся и отступил. Прошёл уже целый год. Год назад похитили его маму, год назад он узнал про дядю и про брата-близнеца, год назад погиб дядя Дэррил. Но горе, разделившее жизнь на «до» и «после», размылось, перестало ощущаться так резко. Ниточки, соединявшие две половины жизни – его мама, его любовь к семье, – протянулись над пропастью мостом, и постепенно раны начали заживать. Невидимые шрамы потерь никогда не зарастут полностью, он понимал это, но впервые за прошедший год чувствовал, что способен двигаться дальше.

– Эй, – негромко окликнул Малкольм, стоящий на входе. – Нам пора.

Саймон улыбнулся трём статуям.

– Ещё увидимся, – сказал он. А затем вслед за дядей направился к Арсеналу, к друзьям, к семье, ко всем тревогам, что обещал принести учебный год. Впереди начиналась новая глава его жизни, и Саймон был к ней готов.