Ошибка резидента

– О да! – с брезгливой миной воскликнул Фернанду. – Даже очень хорошо: я его натаскивал.

– И давно это было?

– Не так давно… Не помню… А к чему ты о нем заговорил?

– Просили передать ему привет.

– Кто же это?

– Есть такой Гейзельс…

Фернанду присвистнул.

– Еще того чище! Так ты знаешь Гейзельса?

Похоже, Михаилу следовало оправдываться за свои знакомства.

– Случайно сошлись в Париже. У меня дела были скверные, он посочувствовал.

– Что, денег дал?

– Денег от первого встречного я не беру. Он шепнул мне адрес лиссабонского агентства по распространению печати.

– Значит, ты ему не очень приглянулся. Могло бы быть и похуже.

Фернанду все больше и больше начинал нравиться Михаилу.

Намек на принадлежность Гейзельса к темному миру был прозрачен, и Михаил спросил:

– По-твоему, я похож на овцу? Куда поведут, туда и пойду?

– Не думаю. Но такие, как Гейзельс… – Фернанду не договорил.

– А где сейчас Брокман? – спросил Михаил.

– Там, в джунглях.

– С такими же вояками, как наши?

– Э-э нет. Он по другим делам.

– Секрет?

Фернанду посмотрел на него совершенно трезвыми глазами.

– Знаешь, хотелось бы дать тебе маленький совет.

– Говори.

– Раз уж ты сюда попал, старайся не копаться в чужих делах. Спокойней будет.

– У меня вообще такой привычки нет.

Фернанду продолжал так, словно Михаил не дал ему закончить предыдущее:

– Но о Брокмане я тебе кое-что могу сообщить. Спецкоманда, в которой он работает, охотится за командирами партизан.

Они разошлись после полуночи.

– Все, что мы тут болтали, строго между нами, – сказал Фернанду на прощание.

– Мог бы и не предупреждать…

Улегшись в постель и перебрав в памяти по порядку их застольную беседу, Михаил не мог не подивиться откровенности Фернанду Роша. Ведь они были знакомы всего каких-то три недели, а Фернанду выложил ему столько, что, будь на месте Михаила подосланный провокатор, инструктора по борьбе против партизан поставили бы к стенке без суда и следствия.

Объяснять доверчивость Фернанду тем, что Михаил угощал его, было бы неверно: инструктор, насколько Михаил успел заметить, был не жаден и денег имел достаточно, да к тому же холостяк, копить не для кого. Скорее всего он слишком долго молчал, и вот при первом подходящем случае, сойдясь с человеком, непохожим на тех полулюдей, с которыми приходилось общаться много лет, Фернанду раскрылся, чтобы хоть один вечер отдохнуть душой. Других правдоподобных толкований Михаил не нашел…

У него уже набрались некоторые сведения, на основании которых можно было составить отчет для Монаха, отображающий истинное положение в колониальных войсках.

Дело же с Брокманом сильно усложнялось. По-видимому, встретиться с глазу на глаз им в ближайшее время не суждено, а затягивать пребывание в колонии не имело смысла. Но он еще не придумал, как отсюда выбраться.

Рассуждая о мести, Михаил приходил к выводу, что это действительно низменное чувство, но всякий раз возникал контрдовод: Брокмана необходимо обезвредить хотя бы уже потому, что он не человек, а опасный бешеный волк. Как еще можно назвать выродка, избравшего себе профессией убийство людей? Рассчитаться с убийцей необходимо. И если самосуд карается законом, то совестью своей Михаил его оправдывал. Правда, он не был твердо уверен, что рука его не дрогнет в решительный момент. Главным оставалось встретиться с Брокманом и через него выйти на след Гофмана. Но как это осуществить?

Михаил уже начинал изнывать от нетерпения: когда же наконец вернется оперированный инструктор, которого он подменял? Но тут произошло чрезвычайное событие.

Фернанду, забежав к нему во время дневного перерыва, сообщил, что срочно вылетает в джунгли, и что, по всей вероятности, вскоре Михаил будет иметь счастье видеть Брокмана – живого или мертвого.

Михаил привскочил с постели – он сидел, собираясь раздеться и лечь.

– Что произошло?

Но Фернанду выбежал, крикнув через плечо:

– Вертолеты ждут!

Надев белую панаму, Михаил вышел из дому, пересек под палящим полуденным солнцем пустынную кремнисто-твердую площадь, жегшую ноги даже через толстую кожаную подошву, и вошел в здание штаба.

Дежурный, с которым он был знаком, ничего толком объяснить не мог. Сказал, что с материка поступила на радио просьба о срочной помощи – кто-то там попал в беду, а кто именно и где, неизвестно. К радистам на второй этаж Михаил пойти не мог: туда нужен был особый пропуск.

Придя к себе, Михаил лег на кровать, не раздеваясь.

Вертолеты прилетели в 16.00. Михаил, услышав их шум, отправился в казарму, где размещались новобранцы: она была ближе к аэродрому. Те, кто сейчас прилетел из джунглей, обязательно проедут мимо нее, а Михаилу очень хотелось посмотреть на вернувшихся.

Ждать пришлось недолго. Вскоре на бетонке, ведущей от аэродрома, показались два джипа с туго натянутыми светло-песочными тентами. Они пронеслись мимо и скрылись в той стороне, где располагался лагерь спецкоманд. Михаил успел заметить, что в джипах на задних скамьях сидели какие-то лохматые, бородатые люди в оборванных пятнистых маскировочных униформах. И что-то белое мелькнуло – наверное, бинты, перевязки.