Ошибка резидента. Книга первая

– На карманные расходы? Например?

Кока опустил глаза, долго рассматривал свои коротко остриженные ногти, наконец произнес:

– Боюсь говорить. Боюсь, не так поймете.

– Да уж пойму. До сих пор получалось.

– Ну хорошо. – Кока как бы собрался с духом. – Вы можете, например, раз в два-три месяца составлять для меня коротенький отчет, что вам приходилось делать на работе, лично вам. За хорошую плату…

Борков съежился при этих словах, но тут же принял злой и презрительный вид. Наступило долгое молчание.

Борков смотрел на Коку, плотно сжав губы, словно решив не отвечать вообще. Это выглядело как предложение убираться к чертовой матери. Но Кока не отступал.

– Что же вы скажете?

– Вы, Николай Николаевич, сошли с ума. Обратитесь к психиатру.

– Это ничуть не страшнее, чем ваша машинка.

Борков порывисто встал, отшвырнул стул ногой и почти закричал:

– Ах, уже машинка моя?! Не ваша, нет! Моя! – Он стоял над Кокой со сжатыми кулаками.

Переход от полного спокойствия к бурной вспышке был так неожидан, что старик на мгновение растерялся.

– Не волнуйтесь, Володя, – сказал он примирительно. –

Я не вкладывал в свои слова никакого особого смысла.

– Это шантаж! – по-прежнему громко выкрикнул Борков. – Вы провокатор! На кого вы работаете, старая сволочь?

Кока вздрогнул как от пощечины.

– Я не заслужил… – начал было он, но Борков не дал договорить.

– Посмотрим! Я сейчас возьму тебя за шиворот и отвезу на Лубянку. – Сказав это, Борков сразу успокоился. – А

ну-ка одевайся, дорогой мой вербовщик, я тебя сейчас завербую куда надо.

Кока почувствовал, что наступил решающий момент.

Он тоже поднялся и встал перед Борковым.

– Хорошо, мы пойдем. Но вы не учитываете одного важного обстоятельства.

– Не валяйте дурака, – отмахнулся Борков. – Обстоятельства яснее ясного.

– Может быть, нам лучше обсудить все мирно, без крика?

– Одевайтесь! – приказал Борков.

Тогда Кока сел и невозмутимым голосом заговорил монотонно, как будто читал вслух чужую речь:

– Должен предупредить вас о следующем. Мне известно все, что случилось с вами в Брюсселе. Я, конечно, скажу там, куда вы меня собираетесь вести, и о Брюсселе, и о долларах, и о сделанной вами машинке. После этого, надеюсь, ваша судьба будет ненамного слаще моей. Учитывая все это, вы должны понять, что ваше намерение непродуманно, более того – безрассудно.

Борков склонился над Кокой, опершись рукой о спинку его стула.

– При чем здесь Брюссель, старая крыса?

– Я не крыса и не сволочь, – задыхаясь, прошептал

Кока. – Ты щенок! Я этого не забуду. Ты еще пожалеешь, что оскорблял меня. На, смотри!

С этими словами Кока вынул из того же кармана, что и деньги, другой пакет – в плотной черной фотографической бумаге – и швырнул его на стол.

Борков развернул пакет, извлек из него пачку фотографий и начал медленно перебирать их.

Кока следил за ним с неприкрытым злорадством, угадывая по выражению лица, какую он карточку рассматривает в данный момент.

Вот он, Борков, сидит с женщиной за столиком в ресторане, они смотрят, улыбаясь, друг на друга с поднятыми бокалами в руках.

Борков и женщина танцуют.

Они же в номере гостиницы. Пьют вино.

Борков крупным планом – пьяное лицо.

На низкой кровати лежит Борков и рядом с ним в постели та же женщина.

Женщина обнимает и целует Боркова.

Борков и женщина. Оба раздетые.

Борков в трусах стоит около кровати и смотрит на дверь, а женщина держит в руках дамские принадлежности. У кровати стоит растерянный Борков, рядом женщина с растрепанными волосами и двое полицейских в форме.

Борков и Филипп. Борков отсчитывает деньги.

Улица Брюсселя в яркий солнечный день. Метрдотель

Филипп и Борков идут по тротуару плечом к плечу. Филипп смотрит прямо в объектив. Борков повернулся к своему спутнику и что-то говорит ему, протягивает большой сверток, который держит в левой руке. Вид у Боркова помятый и растерянный.

Точно такой же кадр, только теперь пакет держит Филипп. Он протягивает Боркову белый маленький конверт, стараясь делать это незаметно. Но жест отлично виден.

И наконец, последнее – репродукция служебного удостоверения Боркова в натуральную величину.

– Та-а-ак… – протянул Борков, сложив фотографии. –

Сначала вы всучили мне доллары, а теперь шантажируете

Брюсселем. Издалека зашли…

Кока уже окончательно оправился. К нему вернулась прежняя уверенность.

– Не говорите ерунды, – презрительно заметил он. – Не я вас искал, вы сами меня нашли, когда вам понадобилась валюта. Подозревать в предумышленности скорее можно вас, а не меня.

– Откуда же фотографии?

– Это другой вопрос.

– Не считайте меня дурачком. Таких совпадений не бывает. Значит, снабдили долларами, а потом на всякий случай сообщили туда, на Запад, что едет, мол, подходящий субъект. Так, что ли?

Только теперь, после того как Борков высказал свои предположения насчет заранее подготовленного шантажа, у Коки исчезли его собственные подозрения относительно

Боркова и этого поразительного совпадения. Он с облегчением почувствовал, что не испытывает больше к Боркову прежнего смутного недоверия.

– Что вы действительно субъект – согласен. Остальное

– чепуха, – сказал Кока.