Ошибка прошлого (СИ)

— Наш дом — ваш дом! — поприветствовала детей гостеприимная Лаувея, когда те перешагнули через порог.

— Вы Агенты Света? — серьезно и даже с некоторой резкостью в голосе спросил у нас мальчик.

— Ну, можно и так сказать, — пожал плечами Тор, которому явно не хотелось вдаваться в подробности и рассказывать историю формирования Звездного Патруля.

— Почему мы оказались там, в подземной лаборатории вашего командного центра? Почему мы ничего не помним? — мне показалось, что мальчик нас обвиняет, так резко звучал его голос.

— Спроси что-нибудь полегче, — мрачно усмехнулся Тор. — Нам самим было бы интересно об этом узнать.

— Если вы Агенты Света, вы должны владеть этой информацией, — голос девочки тоже звучал осуждающе.

— Видишь ли, это не совсем так, — я попытался выдавить из себя улыбку, опасаясь возникновения нового конфликта. — Дело в том, что эта подземная лаборатория принадлежит не нам, а другим Агентам Света, которых пока нет на базе. Сегодня мы спустились туда впервые в жизни, и потому понятия не имеем, как вы там оказались. А вы бы, между прочим, вместо того, чтобы устраивать нам допрос, могли бы спасибо сказать за то, что мы вас разморозили. А то лежали бы там ещё несколько тысячелетий, словно экспонаты в музее. Мы вас к жизни вернули, хотя могли бы этого не делать. Даже не то, что могли, не должны были этого делать. Лично я выступал против вашей разморозки и строго-настрого запретил вас оживлять. И если бы не Сэм… Кстати, а где Сэм?

Только сейчас я заметил, что Сэм в помещении отсутствует.

— В самом деле, где?

— Понятия не имею.

— Кто-нибудь видел, как он ушел?

— Нет, тут всем не до него было.

Это заволновался Звездный Патруль. По их взглядам и фразам я понял, что и они не знают, куда подевался Сэм.

— Я пойду, поищу его, — каким-то странным и отчего-то ломким голосом произнёс я и вышел на улицу.

На сердце было тяжело. Я всегда очень глубоко переживаю разного рода конфликты, хоть и стараюсь не подавать вида. Тем более, если это конфликт с другом, с членом моей команды. С бывшим членом моей команды. Я в пылу гнева и ярости выгнал его из Звездного Патруля.

Вот всегда со мной так: совершу что-нибудь под воздействием эмоций, а потом мучаюсь угрызениями совести. Но ведь и Сэм хорош: взял и нарушил мой строгий запрет, причем нарушил дерзко и нагло, нисколько не сомневаясь в своей правоте.

Я точно знал, что не стану просить у него прощения и предлагать мир, хотя в глубине души мне очень хотелось помириться и навсегда забыть об этой неприятной истории. Я не мог ответить себе на вопрос, для чего я вообще ищу Сэма, что я хочу от этой встречи, но тем не менее заходил в каждый из деревянных домиков, в надежде увидеть там бывшего друга.

Сэм оказался в последнем, самом маленьком и заброшенном, стоящим на вершине небольшого холма. Юноша сидел на нижней полке, поджав колени и опустив на них свою лохматую голову — уже, наверное, около полугода не стригся. Он весь сжался и был похож на воробья, пытающегося согреться на ветке морозной зимней ночью.

На какое-то мгновение мне стало даже искренне жаль его. Безумная ярость, делавшая юношу наглым и агрессивным, безвозвратно ушла, и Сэм вновь стал прежним, таким, каким я привык его видеть, разве что чрезмерно удрученным и печальным.

Я понял, что сейчас мой недавний противник испытывает те же чувства, что и я: ему стыдно за нашу ссору, стыдно за каждое слово, произнесенное им в пылу гнева.

Как мне хотелось в этот момент простить его, подойти, похлопать по плечу, сказать «да ладно, всякое бывает, проехали» и вновь обрести так глупо потерянного друга. Но что-то мешало мне это сделать. Какая-то часть меня, возможно, далеко не самая лучшая часть, желала одержать окончательную моральную победу над Сэмом и показать ему, кто в нашей команде настоящий лидер, а кто безмозглый механик-недоучка.

«Ведь если я сейчас так легко прощу его», — размышлял я, — «то Сэм, да и остальные члены Звездного Патруля возьмут себе на заметку, что не выполнять мои приказы — это не так уж и страшно, и перестанут воспринимать меня как лидера, которому необходимо беспрекословно подчиняться. К тому же, они увидят мою внутреннюю противоречивость, непостоянность, склонность к резким перепадам настроения: сегодня говорит одно, а завтра — другое. Такой тип поведения характерен для ребенка, но никак не для серьёзного лидера, авторитет которого безоговорочно признается командой».

Авторитет… Да, больше всего на свете я боялся потерять авторитет, иными словами, упасть в глазах подчиненных. Я не хотел, чтобы они поняли, что когда я исключал Сэма из команды, то руководствовался не разумом, а спонтанно нахлынувшими эмоциями, и потому теперь просто не мог изменить своего решения.

Но и друга, верного, надежного друга терять было до невозможности жаль. Авторитет или дружба? Я, к моему внутреннему стыду, выбрал авторитет.

— Мы, кажется, не закончили, — надменно и резко бросил я Сэму, который так и сидел, опустив голову и никак не реагируя на моё появление.