Ошибка Нострадамуса

И все-таки не Чапский был главным адресатом этого стихотворения. Уже первая его строка «В ту ночь мы сошли друг от друга с ума» наводит на размышления. Ясно, что речь идет о любовной страсти, поразившей обоих внезапно и точно, как смерть. Но Ахматова познакомилась с Чапским всего лишь несколько часов назад. Она не Цветаева, которая могла «сойти с ума» даже от взгляда на фотографию. К тому же Ахматова как бы исповедовалась своему спутнику, рассказывала ему о самом трагическом событии своей жизни, об аресте сына, а такая тема не соответствует созданию благоприятной для интимных чувств атмосферы. Но есть еще один, пожалуй, решающий фактор: известно, что Чапский вообще не мог вступать в интимные отношения с женщинами. В последние годы своей жизни он был похож на мумию в Британском музее, но здравый ум и память сохранил до самого конца.

Вспоминает его секретарша Мануэла Гратковска: «Я была отличным секретарем и прекрасно понимала провалы памяти у Чапского. Когда это случалось, я тихо выжидала десять — пятнадцать минут, пока он вынырнет из пучины бессознательного, поблескивая бельмом на глазу, как бесценной, еще мокрой жемчужиной. Он говорил вслух то, о чем не хотел писать. „Мой роман с Ахматовой?“ Он снисходительно улыбнулся. Женщины никогда не привлекали его».

Может ли женщина сойти с ума от того, кто абсолютно равнодушен к женственности? Но если Чапский был только ширмой, то кто же главный адресат этого стихотворения?

Нет ни малейшего сомнения в том, что им был один из самых близких ташкентских друзей Ахматовой композитор и дирижер Алексей Федорович Козловский, автор многочисленных опер, симфоний, сонат. Он написал музыку к стихам Ахматовой «Царскосельская статуя», «Ива», к ленинградским фрагментам «Поэмы без героя», к драме «Пролог». Удивительной была его судьба. Алексей Козловский родился в 1905 году в дворянской семье. Окончил Московскую консерваторию по классу композиции. Был дирижером Театра имени Станиславского. Считался одним из самых перспективных молодых советских композиторов. Его произведения привлекали внимание возвышенным лиризмом, широтой диапазона мелодического дыхания, образной рельефностью.

В 1936 году, в самый канун великого террора, его арестовали и привезли на Лубянку. Начался изнурительный поединок со следователем. Козловский выстоял. Ничего не подписал, никого не оговорил. После непрерывных допросов, продолжавшихся несколько суток, следователь сказал ему: «Мы все проверили. Вы действительно ни в чем не виноваты. Но мы же работаем. Должен быть результат. К тому же вы дворянского происхождения, а значит, власть рабочих и крестьян вам чужда. Потому предлагаем вам на выбор трехгодичную ссылку либо в Свердловск, либо в Ташкент. Выбирайте». Козловский выбрал Ташкент и ни разу не пожалел об этом. Так Козловский с женой Галиной оказался в солнечном Ташкенте.

Галина Лонгиновна Козловская, урожденная Герус, входила вместе с мужем в круг самых близких друзей Ахматовой. Эта блистательная красавица юность провела за границей. Ее талантом восхищался Герберт Уэллс. Либреттистка, мемуаристка, певица, она работала в тандеме с мужем. Он писал оперы, она — либретто. Сталинские чистки их миновали. Сорок лет, прожитых под ташкентским небом, супруги считали благословенными свыше.

В первое время после прибытия в Ташкент Козловский не находил себе места. Вечерами часто бродил по улицам города. Лето в Ташкенте обычно бывает паляще-знойным. Бывают дни, когда солнце напоминает расплавленный металл. Зато весной наступает благодать.

Тогда Ташкент был одноэтажным городом. Почти при каждом небольшом доме был дворик с фруктовыми деревьями, где люди проводили больше времени, чем в комнатах. Все спали, отдыхали и обедали на воздухе, в тополевой или тутовой тени.

И однажды в весенний день, когда расцвел миндаль, озарив сад белым свечением, Козловский вдруг понял, что нужно делать, чтобы выжить. «Если ты не можешь вернуться в место, которое любишь, то полюби то место, куда тебя запросила судьба», — сказал он себе. И все вдруг стало простым и ясным.

Со временем он стал народным композитором Узбекистана, создал рад произведений, основанных на национальном узбекском фольклоре. Был назначен дирижером и художественным руководителем симфонического оркестра Ташкентской филармонии. Все узбеки почтительно называли его Алексей-ака.

* * *

В Ташкенте Ахматова жила на улице Карла Маркса в доме 7, в маленькой темной комнатушке с круглой железной печкой посередине. Мебели, не было, но каморку эту оживляли крупные грозди винограда, нарисованные на стене синей масляной краской поэтом Сергеем Городецким. Сюда по скрипучей железной лестнице приходили к Ахматовой ее друзья и конечно же самый близкий из них Алексей Федорович Козловский. Анна Андреевна, удивляясь его всесторонней одаренности, говорила: «Наш Козлик — существо божественного происхождения».

Возможно, в этой комнате и началась тайна, ключи к которой скрыты в ташкентских стихах Ахматовой. Таких как этот катрен, например: