Ошибка маленькой вселенной

Ребята поднялись по выбеленным от времени широким дубовым ступеням. Внутри избушки очень тепло, даже жарко; приятно пахло травами и домашней снедью. Посреди комнаты стоял накрытый стол с большим медным самоваром. В центре — большое блюдо с румяными плюшками, и чугунный горшок на деревянной подставке, который аппетитно парил. По сторонам от стола располагались две широкие лавки. А напротив печи был совсем странный и неуместный в этом окружении предмет: старинный лупоглазый черно-белый телевизор на четырех ножках. Телевизор был включен, на экране шел белый «снег».

Дима опустил с плеч рюкзак; Барс неожиданно зашипел, пристально глядя в темный угол. В той стороне неожиданно зажглись два желтых глаза.

— Мальчики, не ссорьтесь! — Вмешалась бабушка, — Барсик, это Баюн — самый мудрый котик на свете! Не бойся, он не обидит.

«Я и не боюсь, — мысленно ответил Барс, — просто у нас так положено».

«Кем это положено и где? — В разговор вмешался еще один мысленный голос — низкий мужской баритон, — по мне так шипеть в гостях — это немного невежливо».

«Ну извини, — ответил Барс, — кто знал, что ты такой вот весь из себя интеллигентный».

Баюн фыркнул, и вышел из темного угла. Он оказался огромным черным котом, размером с пуму — только, пожалуй, чуть более упитанного сложения.

«Ладно, — сказал он, важно продефилировал мимо стола куда-то в сторону печки, — будем считать я сегодня добрый. Сам голодный небось, ага? Иди за мной, еду покажу. Ее даже ловить не придется», — Баюн захихикал.

Барс посмотрел на Диму; тот кивнул. После чего кот важно проследовал за Баюном.

«Еда здешняя знатная, — сказал Баюн, — даром что во сне харчишься — так вполне наяву брюхо набито будет!»

Барс облизнул вибриссы.

— Да вы присаживайтесь, ребятушки, — улыбнулась бабушка, — перекусить на дорожку-тропинку и вам не грех. А времени-то у нас маловато. Так что вы уж не серчайте, гости дорогие — но дела наши отлагательства не требуют. Так что вы как тот кот Васька со сметаной — слушайте, а больше смотрите, да ешьте.

Только оказавшись за столом Дима почувствовал, насколько голоден. В чугунном горшочке оказалось восхитительное жаркое с ароматными травами. Ощущение удовольствия от еды было таким острым, что хотелось зажмурить глаза, и наслаждаться ощущением, которое все длилось и длилось. Сахарные плюшки таяли во рту, идеально дополняя аромат травяного настоя, заменившего за столом чай.

— Ба-у-ка, — забыв о правилах этикета, Дима пытался сказать благодарности с набитым ртом.

— Тс-с-с! — Перебила его хозяйка, после чего извлекла откуда-то из складок одежды потрепанный пластиковый пульт от телевизора, и направила его в сторону древнего пучеглазого агрегата, так и продолжавшего показывать «снег», — смотрите!

— Но ведь пу… — Андрей хотел было возмутиться, что у такой старой модели не может быть пульта, но тут экран ожил.

Изображение было четким и контрастным, хотя и черно-белым. За широким черным столом сидели двое: мужчина и женщина восточной наружности. Дима узнал Джессику и Оракула.

— Во мен ваньцсюань бу нен чжэ ян цзо, — сказал Оракул.

— Бабушка, извините, — смог сказать Дима, удачно проглотив очередной кусок плюшки, — но мы не знаем китайского.

— Ах ты ж я растяпа, — бабушка всплеснула руками, снова извлекла пульт, и нажала пару кнопок.

— Этого мы сделать не сможем, — повторил Оракул на хорошем русском, — рассеянная энергия — это совсем не то, что остатки материального тела. Аннигиляция исключена, даже если мы отправим его в прошлое на два с половиной миллиарда лет. Фокус, который мы провернули с Ренегатом, тоже не пройдет, и ты это понимаешь.

— Понимаю, учитель, — кивнула Джессика, — получается, уговорить его добровольно спуститься в экспериментальную модель — это единственный шанс?

— Да, — кивнул Оракул, — это единственный шанс. Причем именно добровольно.

— Я постараюсь обойти момент невозможности возвращения, — сказала Джессика, — я не буду говорит о черной дыре. Пускай это будет абстрактная «сингулярность».

— Думаешь, он достаточно глуп, чтобы не понять, о чем идет речь? — Спросил Оракул.

— Даже если он не глуп — я достаточно умна, чтобы запутать его, и создать ощущение, что речь идет о некой абстрактной «сингулярности» или «складке пространства».

— Следующий тонкий момент — мы не знаем, что на самом деле там происходит, — заметил Оракул, — математические модели это одно, практика — это все же другое.

— Значит, мне придется создать очередную иллюзию, — сказала Джессика, — чтобы он поверил в реальность мира, о котором я ему расскажу. Чтобы и тени сомнения не возникло.

— Нужно сделать так, чтобы он как можно меньше времени провел на тропе. Ты уверен, что Александр и его новая кошка справятся?

— У нас нет выбора, — пожала плечами Джессика, — он ведь двойник Единения самого Ренегата. Это значит, к нам он приблизиться не сможет. А при случае, если нам очень повезет — их можно будет аннигилировать. Если Ренегат потеряет остатки своего тела — никаких шансов повлиять на нас у него больше не останется.

— То, что он двойник — ты считаешь это доказанным?