Ошибка ликвидатора

При этом она смотрела не на нотариуса, а на деньги. Да так неотрывно и напряженно, что я понял самую суть этой женщины. Лариса просто обожала эти бумажки. Она уже жалела, что так продешевила с продажей «Мустанга». Тем более что я доставал из рюкзака значительно больше денег, чем ей заплатил.

Но мой строгий взгляд ничего хорошего ей не обещал. Она вынуждена была собственноручно написать расписку в получении пятисот тысяч и попросила нотариуса заверить ее. Это было сделано, хотя и сопровождалось глубоким вздохом.

Опыта нотариусу хватало. Она посчитала, что Лариса не хочет платить большие налоги, поэтому и оформляет продажу машины по такой цене. Остальные деньги эта дама просто положила себе в карман.

Сама же Лариса помнила, видимо, мою не в шутку сказанную угрозу сразу отвезти ее к ментам. Она желала повременить, оттянуть арест на как можно более долгий срок. Я предполагал, что она попытается скрыться от ментов, где-то спрятаться.

Но эти проблемы касались только ее и стражей порядка. Я не являлся носителем следственных функций. Это воинским уставом не предусмотрено. Обязательств по задержанию последнего члена банды я на себя не брал.

Перед прощанием нотариус предложила мне свои услуги.

— Заходите к нам, — заявила она. — Может, завещание понадобится составить или еще что сделать.

— Спасибо, — поблагодарил я сдержанно и даже не икнул от слова «завещание». — Моя последняя воля может быть сведена всего-навсего к одному пожеланию. Чисто армейскому. Чтобы никто не захотел сплясать на моей могиле, я прошу развеять мой прах по минному полю. Вы завещания с таким текстом, думаю, не принимаете.

— Не принимаем, — поджав тонкие губы, сказала нотариус.

Мне показалось, что она даже слегка обиделась. Но это ее проблемы.

Когда мы вышли из нотариальной конторы, я попросил старшего лейтенанта Саню Аграриева отвезти Ларису в банк, который она покажет, а сам поехал в гаражный кооператив, чтобы дать показания следователю. Меня там ждали.

«Мустанг» я, естественно, показывать ментам не намеревался, поэтому поставил его на парковке перед гаражным кооперативом. Хотел было на ремонтную эстакаду заехать, но передумал. Пока меня не будет, она может кому-то понадобиться.

Перед допросом я успел поговорить с полковником Самокатовой и предложил ей вариант дальнейших действий. Если с меня и Аграриева будет взята подписка о невыезде, то мы после этого официально укладываемся в госпиталь. Причину найти всегда можно. Самая простая — попали в автомобильную аварию. С танком на «Мустанге» столкнулись, потому что ехали на предельной скорости. После такой катастрофы людей обычно долго по кусочкам собирают. Иногда их пришивают один к другому, но чаще просто в гроб кучей складывают.

Одновременно я высказал мысль, что поеду в Дагестан под видом племянника генерала Шарабутдинова. Значит, гримеру Грицаеву предстоит основательно поработать над моей внешностью. Для этого полковнику Самокатовой необходимо будет позаботиться о цветном фотопортрете Камала Шарабутдинова, чтобы сверяться с ним.

Конечно, генерал увидит меня только на одно мгновение, когда я пронесусь мимо него на большой скорости. Но тут уж, как говорится, лучше перебдеть. Пусть он будет уверен в том, что это его племянник.

Идею свою я не развивал. Все дальнейшее, как мне подумалось, понятно и без объяснений.

Дядя знает о приглашении племянника на свадьбу. Он наверняка помнит и его машину, которую сам же и подарил. Скорее всего ему известен и ее номер. Когда я обгоню кортеж генерала на горной дороге и перевернусь у всех на глазах, Шарабутдинов обязательно пожелает остановиться. Для пущей уверенности в этом я еще придумаю несколько штучек, которые необходимо будет выполнить, чтобы поторопить его.

Главное было в том, чтобы не дать возможности настоящему племяннику в ближайшие дни связаться с генералом, сообщить ему о своем задержании и обязательном аресте, который без разговоров оформит любой суд Москвы. Это значило, что Камала следует держать в тюремной лазаретной камере-одиночке, строго без всяких контактов, в том числе и с вертухаями, контролировать все его разговоры, даже с врачами. Ментов из охраны надо будет тщательно проинструктировать. Если они окажутся совершенно тупыми, придется заменить их солдатами, а то и офицерами спецназа ГРУ.

Если я оставлю себе те документы, по которым оформлял на себя машину, то мне придется вклеить в паспорт другую фотографию. Там должна светиться физиономия того человека, которого сотворит из капитана Овсова гример Грицаев.

Алевтина Борисовна выслушала мои просьбы и замыслы, кивнула и показала свой смартфон с включенным диктофоном. Она записывала мои слова, чтобы не забыть их.