Ошибка доктора Данилова

Коронавирус пришел навсегда, эпидемические волны будут накатывать регулярно и встречать их нужно во всеоружии. Каждый стационар, вне зависимости от своего профиля и своей ведомственной принадлежности, должен быть готов к переводу на «корону». Реально готов, а не только на словах, чтобы перевод совершался быстро, четко и без косяков, которые сводят на нет всю работу по перепрофилированию. В прошлом году в одиннадцатой больнице забыли про палаты интенсивной терапии с кислородной поддержкой в приемном отделении. Пришлось всех «кислородозависимых» пациентов госпитализировать через реанимационные отделения, что сильно осложнило работу.

Тяжело в учении — легко в бою. Для того, чтобы переводы на «корону» и обратно протекали гладко, нужно провести в стационарах тренинги. Не в реальном режиме, разумеется, а в виртуальном, условно-теоретическом — перераспределить сотрудников, проработать изменение планировки… Короче говоря, разъяснить каждому сотруднику его задачи во время переводов «туда» и «обратно». В идеале, после команды «Начали!», сотрудники должны действовать автоматически, на уровне безусловных рефлексов.

Замечательная идея воплотилась в приказ, а приказ породил инструкции и методические материалы.

— Вот прямо сплошняком и пойдем, — сказал Соловей своему заместителю по стационарной медицинской помощи. — Сверху вниз, с севера на юг!

Распоряжения директора департамента выполнялись подчиненными дословно (Соловей умел внушить трепет), поэтому первыми в «тренировочном» списке оказались зеленоградская больница имени Кончаловского и больница имени Филомафитского. Туберкулезную больницу имени Рабухина, находящуюся в Солнечногорске, сия скорбная чаша миновала по причине хронического дефицита туберкулезных коек и невозможности перераспределения пациентов по другим стационарам.

В первую очередь, воплощением идеи в жизнь должны были заниматься администраторы и научные сотрудники, имевшие опыт работы в ковидных стационарах…

— Вы, наверное, удивитесь, Владимир Александрович, но вам дается еще одно поручение, связанное с больницей имени Филомафитского, — сказал шеф в понедельник тридцатого августа. — В рамках тренировочной программы, которой осчастливил нас департамент, вам нужно будет поучаствовать в разработке плана перепрофилирования реанимационных отделений. Пока только на бумаге и дай Бог, чтобы в жизни никогда не понадобилось.

— Да что там разрабатывать? — удивился Данилов, которого вызов к шефу отвлек от вкусных бутербродов с ветчиной, сыром и свежими огурцами, вся прелесть которых заключалась в отсутствии хлеба. — Все уже разработано…

— Все разработано в общем, а департамент хочет конкретных рекомендаций по каждому стационару, — объяснил шеф. — Чую, скоро дело дойдет до паспортов по перепрофилированию. Впрочем, это правильно. Наличие четкого плана существенно облегчает работу.

— При условии, что план правильный и осуществимый, — заметил Данилов.

— Ну вы-то плохого плана не создадите, я в этом уверен, — скомплиментничал шеф.

Задание было не кабальным, то есть не дополнительно-нагрузочным, а честно оформленным в виде командировки. Передав текучку другим сотрудникам, доцент Данилов в течение пяти рабочих дней должен был заниматься только планом и ничем больше. Ему предстояло работать в тесном сотрудничестве с замом по АИР Евгением Аристарховичем Менчиком и заведующими профильным отделениями. «На ловца и зверь бежит», подумал Данилов.

— Кстати, а что у вас с судебной экспертизой? — вспомнил шеф.

Данилов вкратце изложил суть дела. Выслушав рассказ, шеф хмыкнул, качнул головой, но от комментариев удержался. Зато не удержалась от них профессор Ряжская, которой пришлось забрать у Данилова для рецензирования одну «горящую» аспирантскую статью, которую нужно было опубликовать еще в мае. Собственно, рецензию Данилов мог бы написать и сам — это дело недолгое, но срочное пристраивание ее в журнал требовало длительных переговоров. Да и с аспирантом нужно было разобрать рецензию «по буквам». Как ни старайся, а полдня придется отдать.

— Все, как всегда, — с неизбывной горечью сказала Ряжская, сопроводив свои слова горчайшим вздохом, — одни развлекаются, а другие за них работают.

— Давайте поменяемся, Раиса Ефимовна, — предложил Данилов, прекрасно зная, что Ряжская меняться не захочет. — Я возьму все, что вы мне пожелаете дать, а вы…

— Нет-нет! — Ряжская категорично тряхнула головой. — Даже не пытайтесь! Вам поручили — вы и делайте, тем более что у вас есть опыт, а я об этих ковидных госпиталях никакого понятия не имею. И слава Богу! Мне просто обидно, что обо мне вспоминают только тогда, когда нужно кого-то выручать. Чувствую себя какой-то палочкой-выручалочкой…

Щедрая порция комплиментов, отпущенных Даниловым, переключила Ряжскую из минорного настроения в мажорное. Такой уж человек Раиса Ефимовна — любит поныть по каждому поводу, пожаловаться на несправедливость бытия, эгоизм коллег и черствость руководства. Зачем? А для того, чтобы меньше нагружали и больше ценили.