Ошибка доктора Данилова

— Хотелось бы пообщаться, — уклонился от прямого ответа Данилов, — и лучше бы в ближайшее время. Это важно, поверьте мне. Вы завтра сильно заняты?

— Любой адвокат всегда очень сильно занят, но для важного разговора время найти можно, — обнадежила Инна Ильинична. — А вы точно доцент? Простите за такой вопрос, но хотелось бы убедиться, что вы не очередной охотник за сенсациями.

— Фотография рабочего пропуска вас устроит?

— Устроит! Отправляйте по ватсапу и выберем время встречи.

Инна Ильинична отключилась, не дожидаясь ответа. «Деловая колбаса», усмехнулся про себя Данилов.

Сразу же после отправки фотографии пришел ответ: «Завтра после 16–30, желательно в пределах Садового».

Поразмышляв с минуту над выбором места встречи, Данилов остановился на антикафе «Западня» на углу Покровки и Чистопрудного бульвара, где можно было арендовать отдельный кабинет. Договорились встретиться там в пять часов. Удобное время — и день получается свободным, и вечер тоже, поскольку встреча явно не затянется дольше сорока-сорока пяти минут. Так, во всяком случае, казалось Данилову.

Елене Данилов сказал, что собирается завтра пройтись по букинистическим магазинам в поисках какого-нибудь медицинского раритета для подарка доценту Саакову, у которого девятого сентября был день рождения. На самом деле, подарок был уже куплен и дожидался своего часа в нижнем ящике кабинетного стола. То, что собираешься вручать на работе, нужно хранить на работе, чтобы, по закону подлости, не забыть дома в нужный день. «Справочник фельдшера» на армянском языке, изданный Наркомздравом Армянской ССР в 1927 году, достался Данилову за смешные сто рублей и это при отличной сохранности экземпляра. На удивленный вопрос: «почему такая цена?», Данилов получил ответ: «дешевле продавать не можем, проще выбросить».

«Докатился! — укорил внутренний голос. — Тайно назначаешь молодым женщинам свидания, врешь жене… Эк тебя шатает!».

Глава восьмая. Отрубили голову — испугались вшей…

Утром Данилова разбудил телефонный звонок. По пути до кухни, где он вчера вечером оставил мобилу, Данилов помянул недобрым словом матушку человека, звонящего людям в половине восьмого утра в субботу. Увидев на экране «Игорь», Данилов не на шутку испугался. Лучший друг и бывший однокурсник Полянский отличался склонностью к поздним звонкам, а ранний явно был вызван какой-то бедой.

— Не спишь? — спросил друг устало-поникшим голосом.

— Уже не сплю, — ответил Данилов, которого всегда удивлял этот идиотский вопрос. — Что случилось?

— Пока ничего, но может случиться, — загадочно ответил Полянский. — И очень скоро. Ты сегодня занят?

— В принципе нет, разве что после обеда хотел прошвырнуться по букинистам, — сказал Данилов, соблюдая свою легенду.

— Тогда давай встретимся в десять, — предложил друг. — Сможешь?

— В десять утра или вечера? — уточнил Данилов.

— Ну конечно же утра! Мне нужно срочно с кем-то поговорить, а кроме тебя не с кем. Так что извини за ранний звонок. Я бы и в девять встретился, но самый ранний из известных мне баров открывается в десять.

— Давай лучше в кофейне встретимся, — сказал Данилов. — Десять утра — слишком рано для бодрящих напитков.

— Не знаю как тебе, а мне непременно нужно взбодриться! — в голосе Полянского прорезались капризные нотки. — После того, что я пережил…

— Игорь, не заводись! — одернул Данилов. — Можно подумать, что ты первый человек, который собрался разводиться на втором десятилетии семейной жизни.

— Тебе звонила Сашенька? — догадался Полянский. — И что она сказала?

— Мы с ней никогда не были настолько близки, чтобы общаться мимо тебя. Я с тобой дружу, а не с ней.

— Тогда откуда ты узнал про развод?

— Игорь, у тебя всегда было хреново с логикой. Сам посуди — если женатому человеку в выходной день остро приспичило излить душу приятелю, то о чем, кроме развода, тут можно подумать? На бирже ты не играешь, своего бизнеса у тебя нет, на работе тебя ценят… Был бы я венерологом, то мог бы предположить, что ты поймал какую-то любовную «награду». Но я — реаниматолог, так что остается только развод.

— С тобой страшно общаться, — констатировал Полянский. — Такое впечатление, будто ты читаешь мысли.

— Причем — на большом расстоянии, — подчеркнул Данилов. — Где ты и где я?

— Я сейчас кормлю голубей на Страстном бульваре, — Полянский протяжно-горестно вздохнул. — Булочкой от хот-дога…

— Тебя выгнали из дома? — удивился Данилов.

— Я сам ушел, потому что не мог больше там находиться. Вова, ты не представляешь, что мне пришлось пережить! Сашенька рыдала так, что у меня сердце чуть не разорвалось…

— Человек не может издавать звуки, способные вызвать разрыв миокарда и ты, как врач, должен это понимать, — Данилов не любил всей этой «санта-барбары» — разрывающихся сердец, разбитых вдребезги жизней, напрасных клятв, рухнувших надежд и разного прочего. — Давай докармливай птичек, двигай неспешным шагом к Александру Сергеевичуи жди меня.

Полянский был настолько не в себе, что спросил:

— А кто такой Александр Сергеевич?