Ошибка Бога Времени

И они отправились в парк. У входа горели тусклые синеватые фонари, пребывавшие, как казалось, при последнем издыхании. Центральная аллея, слабо освещенная, уходила в непроглядную темноту. Синевато светился жесткий, как крахмальная простыня, снег на черной мерзлой траве. От снега шел холодный свежий дух. Пахло мокрыми листьями и корой деревьев. Запахи снега, листьев, деревьев смешивались с едва уловимым запахом дыма – где-то топили камин – и то, что получилось в результате, было сладким на вкус и рождало неясные далекие воспоминания о каких-то неправдоподобных зимних вечерах, звездном морозном небе, радости катания с ледяных горок, Новом годе и елке.

Вокруг было тихо. Тишина, густая и упругая, была, казалось, осязаема. Уличный шум доносился издалека. Парк тянулся к самой реке, постепенно переходя в лес. Сначала исчезали фонари, потом асфальтовые дорожки превращались в тропинки, а заросли орешника, терновника и крапивы делались непроходимыми. Девушки постояли на центральной аллее под тусклыми фонарями, не решаясь идти дальше. Парк, казалось, притих и рассматривал их тысячью глаз.

– Ой, смотри! – взвизгнула вдруг Ирка, тыча рукой куда-то в корни дерева.

– Что? – испуганно выдохнула Юлия, хватаясь за Ирку.

– Мышь! Смотри, бежит по снегу!

Крохотный черный комочек катился через снежную целину к корням старой липы, туда, где торчали пики сухой рыжей травы. Добежав, мышь нырнула в траву и пропала.

– Разве они не впадают в спячку? – удивилась Юлия.

– Мыши? Нет, кажется.

Они постояли еще немного, ожидая, что мышь появится снова, но той все не было. Потом Юлия сказала:

– Пойдем ко мне пить кофе.

– Пойдем, – согласилась Ирка. – Не хочется домой!

Они пили кофе и ели ореховое печенье. Около восьми пришел Алекс, уставший и, как показалось Юлии, озабоченный. Она стала накрывать на стол, Ирка помогала. Алекс молчал, и молчание его становилось почти невежливым. Ирка рассказывала о различных диетах и о преимуществах тайской над всякими другими. Юлия вяло задавала вопросы, исключительно для поддержания разговора. Диеты ее не интересовали. Она встревоженно смотрела на Алекса, пытаясь встретиться с ним глазами, но это ей не удавалось. Он смотрел мимо. Предчувствие беды охватило ее. Ирка наконец замолчала. Пауза на глазах превращалась в омут и затягивала их все глубже. Ирка вдруг сказала, что ей пора, и собралась звонить Марику, чтобы приехал за ней.

– Алекс отвезет! – запротестовала Юлия.

Алекс молча поднялся. Лицо его было хмурым. Когда они ушли, Юлия, пытаясь унять растущую тревогу, принялась ходить по комнате. Сейчас он вернется и все ей расскажет. Внезапно она почувствовала, как закружилась голова, присела на край дивана и потеряла сознание…

Глава 19 Будни

Цветы увяли.

Сыплются, падают семена,

Как будто слезы…

Мацуо Басё (1644—1694)

Утром все прошло без следа. Как и в прошлый раз. Остались лишь легкая слабость и ощущение полета. Юлия «летала», с трудом удерживаясь от желания хвататься за стены и окружающие предметы.

– Я превращаюсь в ведьму, – сказала она себе. – Письмо отравило меня. Или мексиканский жук. Или вместе. Ядом-аконитом. Ведьмы им намазываются, а мне он попал прямо в кровь.

Голова кружилась, мир покачивался, но в ощущениях этих не было ничего нового – у Юлии всегда было низкое давление и часто кружилась голова. Она убедила Алекса отправиться на работу. Он уже пропустил три дня, и Юлия видела, как он переживает. В офисе на хозяйстве оставались двое все тех же разгильдяев-хакеров с ограниченным чувством ответственности – Артем и его дружок Никита. Они были хотя бы знакомым злом. Юные дарования дали честное слово, что больше не будут, и попросили прощения у соседей.

Алекс настаивал на посещении врача, но Юлия сказала «нет» с твердостью, которой сама от себя не ожидала.

– Все пройдет, – сказала она Алексу, а про себя добавила: «Я скоро привыкну к мысли о письме. Мало ли подонков на свете!»

На другой день после повторного обморока Алекс остался дома. Приготовил завтрак – чай и бутерброд, черный хлеб и сыр, заставил ее съесть.

– Не могу, – отказывалась Юлия. Ее подташнивало.

– Отвезу в больницу! – пригрозил Алекс.

Он не позволил ей встать с постели, притащил в спальню свой ноутбук и тихонько щелкал клавишами. Юлия рассматривала его серьезное лицо, нахмуренные брови с чувством умиления. Она поймала себя на том, что стала какой-то плаксивой и сентиментальной в последние дни. Слезы все время наворачивались ей на глаза. Ее безмерно трогало то, как Лапик во сне подергивает лапами – бежит за кем-то, как он повизгивает от радости, когда она говорит ему: «Лапочка моя, ласточка моя, мой славный мальчик».