Ошибка Белой Королевы или Кто обидел попаданку? (СИ)

Позднее король признался Кингзману, что когда в двух шагах от него выросли фигуры боевых магов, немолодых, но кряжистых, мощных, как старые дубы… он не то, чтобы струхнул, но слегка встревожился. Магией от этих герцогских «псов» несло убойно, да ещё явно прослеживались нити ментального подчинения, тянувшиеся к ним от Главы… Берсерки, одно слово. Более тянуть с ответными мерами нельзя. Картина ясна, факт измены налицо.

— Щиты! — повелительно бросил он в пространство.

И, не дожидаясь, когда вокруг свиты распустятся коконы защитных сфер, лёгким движением руки активировал Крест Клементина, повернув его вокруг оси, будто ввинчивая в грудь. Сдержал вопль, когда от артефакта рванулось к нему сканирующее королевскую ауру плетение, впилось миллионом игольчатых зубов… опознало, обдало лечебным холодом и рвануло наружу, зазвенев призывно.

И тотчас за стенами особняка мощно бухнули колокола.

«Своих», верных Присяге Королю, приносимой перед алтарями Единого и Одина, плетение не трогало. Оно жалило лишь изменников, попытавшихся здесь и сейчас напасть на своего монарха, а от них, выявляя цепочки ментальных связей, разлеталось по сообщникам. Колокола столичных храмов, настроенные особым образом, почуяли Плетение и активировались, зазвонили, отдавая накопленную веками мощь: недаром колокольни строились в местах концентрации стихийных Сил: водной, огневой, воздушной… Сейчас эти стихии, подобно ветрам, реяли по столице, карая заговорщиков и сбрасывая избыток отобранной энергетики невиновным, дабы не нарушался мировой энергобаланс. Там отняли-заморозили-испепелили — здесь подлечили, воссоздали, обустроили… Равновесие удержано.

А потом Биг-Бен отбил полдень.

Государь одобрительно глянул на прозрачную ледышку, в которую превратился Норфорлк; на кучки пепла, оставшиеся от псов-берсерков (угадал, огневики!). Старинные гобелены были забрызганы красным: трёх магов-воздушников просто разорвало. Что ж, каждому своё. В конце концов, это был их выбор. А в тексте Присяги ясно сказано: «Поднявший на Государя Стихию от Стихии и погибнет…» Неэстетично, конечно, но ничего, бытовики справятся, времени привести в порядок Зал к новому заседанию будет достаточно. Новый Ковен, уважающий его, способствующий прогрессу и процветанию страны, Эдвард сформирует сам, не торопясь, обдумывая каждую кандидатуру.

Кстати, о выборе…

С торца стола из кресел поднялись две мужских фигуры, гротескно разительные: высокая сухопарая и низенькая, пухлая, излучающая жизнелюбие даже в этом царстве смерти и хаоса. Лорд Рочестер и лорд Карфакс, маги земли. Отнюдь не перепуганные происшедшим у них на глазах. Уверенные в себе, сохраняющие достоинство.

Вот почему в сонме колокольных голосов не слышно было звонницы Вестминстерского аббатства. Её прихожане, «земляне», остались верны Присяге.

Продемонстрировав пустые ладони в знак мирных намерений, маги невозмутимо поклонились.

Взглянув на короля и уловив его расположение, Кингзман отрицательно качнул головой, и маги-безопасники отвели от уцелевших членов бывшего Ковена направленные было жезлы.

— Лорд Рочестер! — кинул король приветственно. — Лорд Карфакс… Рад, что не ошибся в вас.

Карфакс, разумеется, не примкнул к заговорщикам из принципа, хоть и не донёс ни на кого… напрямую, но вовремя, находясь в глубокой задумчивости и размышляя вслух, проболтался слуге-шпиону из службы Кингзмана. Чем, надо сказать, изрядно ускорил подготовку к сегодняшним событиям. Рочестера же остановила нерешительность вкупе с природной ленью и нелюбовью к массовым затеям. Что ж, по крайней мере, он не поддался на шантаж и уговоры Норфолка и не примкнул к его тёплой компании даже под угрозой обнародования порочащих его связей. Грешки эти ему король простит за умение стойко держать оборону.

Магистры старой школы в новом Ковене будут очень даже нелишними. Опора для молодых, мудрость и опыт. Верные Магистры. Его Магистры.

… Много позже, часа в два пополуночи, после жаркого обсуждения состава Нового Ковена, Эдвард, отпуская единомышленников, сделал Кингзману знак остаться. Потёр устало глаза, покрасневшие от табачного дыма, дал отмашку секретарю: свободен!

— Вот что, Колин…

Обнаружив, что крутит в пальцах незажжённую папиросу в длинном мундштуке — должно быть, сотую за этот вечер! — глянул на неё с отвращением. Швырнул на стол.

— Ты хотел узнать автора Присяжного плетения, не так ли? Особенно после того, как убедился, насколько оно действенно? Кстати, не сочти за труд, открой окно. Не хочу вызывать лакея.

Главный безопасник молча распахнул обе створки высокого окна. Не страшно, защита проставлена снаружи и доступу свежего воздуха не препятствует, а в кабинете давно уже нечем дышать.