Осенний призрак

Может, какой-нибудь преступник только что вышел на волю и теперь вынашивает планы мести? Надо проверить.

— Ничего другого мне не приходит в голову, — говорит она Свену. — Но не мешает проверить, не освободился ли кто-нибудь из моих старых подопечных.

— Мы обязательно проверим, — обещает Шёман.

На пороге комнаты появляется его жена.

— Не хотите ли чашечку чаю? — спрашивает она Малин, поздоровавшись. — Вы, похоже, замерзли.

— Спасибо, нет, — отвечает Форс. — От чая я плохо сплю.

Свен ухмыляется, и жена смотрит на него с удивлением.

— Так, ничего, — он машет рукой, и Малин улыбается, реагируя на только им двоим понятную шутку.

— А я охотно выпью чашечку, — обращается Свен к жене, и та исчезает на кухне.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Шёман свою подчиненную, когда они остаются вдвоем.

Его голос звучит тепло, с искренним участием, и у Малин светлеет на душе.

— Вчера было очень тяжело. Мне ужасно стыдно перед всеми вами.

— Я должен кое-что предпринять, ты знаешь.

— Что именно? — Малин встает и наклоняется к нему через стол. — Что именно, Свен? — повторяет она. — Послать меня в какой-нибудь реабилитационный центр?

— Очень может быть, что именно это тебе сейчас и нужно.

— Я только вчера получила подозрительное письмо с фотографиями моих родителей. Мне угрожают, а ты можешь болтать о реабилитационном центре! — Возмущенная Форс почти шипит.

— Я не только болтаю, Малин, я подумываю об этом всерьез. Возьми себя в руки, или я позабочусь о том, чтобы тебя отстранили от работы, пока не подлечишься. Я могу принудить тебя.

Сейчас голос комиссара звучит совсем неласково, в мгновение ока он превращается в жесткого, бескомпромиссного начальника.

— А как быть с моими родителями? — спрашивает Малин. — Должна ли я буду сказать об этом родителям?

— Это пойдет тебе на пользу, — продолжает Свен, не обращая внимания на ее слова. — Тебя поставят на ноги. Подумай об этом, когда закончим с расследованием.

— Может, нам попросить полицию на Тенерифе проследить за Гольдманом и моими родителями? — спрашивает Малин.

— Мы займемся этим, — отвечает Свен.

— Займемся чем?

— Посмотрим, насколько велика опасность. И если она действительно есть, свяжемся с полицией на Канарских островах. Ты ведь там уже с кем-нибудь познакомилась?

Самочувствие Малин заметно улучшилось, тошнота прошла.

Реабилитационный центр.

Они хотят воскресить мое мертвое тело.

Никогда в жизни, пойми, Свен. Лучше оставить все как есть, я сама справлюсь.

Жена ставит чашку перед Свеном, обнимая его за плечо.

— Твой «Эрл Грей». Крепкий, как ты любишь.

Дождь настойчиво барабанит по крыше.

Малин чувствует, как ее несвежее дыхание заполняет воздух в салоне автомобиля. Она набирает номер Йохена Гольдмана, но ей никто не отвечает. После нескольких сигналов включается автоответчик, который говорит по-испански. Должно быть, сообщает, что абонент в настоящее время недоступен или что-нибудь в этом роде. Форс отменяет звонок и кладет мобильный на пассажирское сиденье. Откуда этот запах плесени? Он исходит у нее изо рта или это сырость, просочившаяся снаружи?

Малин поворачивает ключ зажигания.

Не стоит пока сообщать родителям о снимках, незачем их беспокоить.

Она направляется домой, в квартиру, в надежде уснуть.

Однако Малин Форс не спится. Она смотрит в окно на струи дождя, нервными серебристыми стежками мелькающие на фоне ночного неба.

Ей тепло под одеялом. Тело успокоилось и больше не требует алкоголя. И даже тоска по Янне и Туве на время улеглась.

Малин натягивает одеяло на голову.

Туве здесь, с ней. Пяти-, шести-, семи-, восьми- и девятилетняя. Туве в любом возрасте.

И Янне. Наша любовь — вот что я до сих пор люблю.

Она слышит стук в окно. До земли двенадцать метров, разве такое возможно?

Снова стучат, Малин слышит, как вибрирует стекло.

Она не встает с постели, ждет, когда стук повторится. Потом ей слышится какой-то шум, похожий на раскат грома. Малин отбрасывает одеяло и устремляется к окну.

Дождь и темнота.

Ей чудится тень, мелькнувшая над крышами.

Пить, пить…

Внутренний голос, отдающийся эхом в висках. И снова кто-то стучит. Три раза подряд, потом еще три раза, словно зов о помощи доносится с далекой планеты.

«Это у меня в голове», — думает Малин и снова ложится в постель.

Накрывшись одеялом, она ждет новых звуков, но больше ничего не происходит.

Я далеко от тебя, Малин.

И в то же время так близко.

Ты ведь знала, кто стучал тебе в окно? Может быть, это был я, а может, это твой пропитанный алкоголем мозг подшутил над тобой.

Не пей, Малин.

Темнота вцепится тебе в горло, если ты покажешь свою слабость, будь то алкоголь, деньги или любовь.