Осенний мост

И Гэндзи улыбнулся, как будто эта мысль доставляла ему удовольствие.

Здесь этого произойти не может, — сказал Таро. — Мы — цивилизованный народ. У нас даже крестьяне принадлежат к более высокому рангу. Им такое даже в голову не придет.

Да, я полагаю, ты прав. Печально, не правда ли?

Это повод скорее для гордости, чем для печали, — сказал Таро.

Возможно. А возможно, и нет. Вместо того, чтобы ожидать прихода нашего собственного Царства Террора, было бы разумнее смело совершить перемены и отменить нас, наши владения и весь этот древний принцип господ и вассалов.

Господин! — хором воскликнули Хидё и Таро.

Гэндзи рассмеялся.

Есть такое чужеземное выражение: «Пища для размышлений». Если вы будете меньше беспокоиться и больше питаться, это пойдет на пользу вам обоим.

Его слова были ядом, а не пищей. Князь смеялся, но Таро знал, что Гэндзи имеет в виду ровно то, что сказал.

Теперь же, оглядываясь назад, Таро понял, что именно в тот самый миг он перестал быть верным вассалом князя Гэндзи.

Его первая попытка убить Эмилию провалилась. Вторая не провалится.

Вы уверены, что уже достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы сесть? — спросила Ханако.

Вполне, — отозвалась Эмилия. Теперь, когда она находилась в восстановленной хижине настоятеля, ей было неловко за то, что она так по-дурацки свалилась в обморок. Никаких причин для подобной реакции не было. Из того, что красивая молодая женщина, которую она встретила в лесу, не принадлежала к числу обитательниц храма, еще не следовало, что она видела призрак. Женщина могла прийти сюда из деревни, хотя, пожалуй, она выглядела слишком хорошо одетой для крестьянки. Возможно, это была какая-то прохожая, ненадолго отставшая от своих спутников.

Спасибо, — Эмилия поблагодарила Ханако и приняла чашку с чаем. — Как я уже говорила, она была необыкновенно красивой. Особенно примечательными были глаза. Они ближе к западному типу, чем к азиатскому. Но я думаю, в этом ничего особенного нет. В конце концов, все мы люди, и не так уж сильно отличаемся друг от друга.

Вы сказали, что у нее были очень длинные волосы, — сказала Ханако, — почти до земли.

Да. Насколько я могу судить. Она находилась в тени, а я стояла на свету. Ее трудно было разглядеть.

Она казалась… — Ханако запнулась, подбирая точное слово. — Она казалась расплывчатой?

Ну, не то, чтобы расплывчатой… Игра света и тени часто обманывает зрение. А узор ее кимоно мешал еще больше.

Узор ее кимоно?

Да. — Эмилия была благодарна Ханако за подобную заботу об ее здоровье. Однако же ход и подробность ее распросов казались Эмилии несколько странными. — Он был очень похож на листву деревьев, среди которых она стояла. И из-за этого она почти сливалась с рощей.

Ханако побледнела. Взгляд ее сделался каким-то отрешенным, и она покачнулась. Эмилии на миг даже показалось, что Ханако тоже сейчас потеряет сознание. Но та все же удержалась, хотя и оперлась руками об пол, чтобы не упасть.

Что случилось? — спросила Эмилия.

Ханако ответила не сразу. Она не знала, что сказать. Что будет лучше для Эмилии, знать или не знать? Она была убеждена, что Эмилия видела госпожу Сидзукэ, принцессу-ведьму, которая то ли спасла клан на заре его существования, то ли наложила на него проклятие, не избытое до сих пор. Или, быть может, верно было и то, и другое. Большие глаза, длинные волосы, полупрозрачность — именно ее Эмилия ошибочно приняла за узор на кимоно. Она просто видела сквозь нее. Все произошло в точности так, как и предсказывал свиток — встреча состоялась в монастыре Мусиндо, в старой келье, что служила ей домом в годы детства. Тогда, быть может, и прочие упоминающиеся в нем предсказания окажутся правдой.

Лишь те, в ком есть кровь Окумити, могли видеть госпожу Сидзукэ. Раз Эмилия видела ее, значит, оставалась лишь одна возможность, какой бы невероятной она ни была.

Тот день, когда уехала госпожа Хэйко, — сказала Ханако. — Шесть лет назад.

Я прекрасно его помню, — отозвалась Эмилия. Тогда она в последний раз видела Хэйко и Мэттью Старка. Их корабль в час прилива отплыл в Калифорнию.

Госпожа Хэйко сказала мне нечто такое, чему я не поверила. — Ханако поколебалась и добавила: — Но теперь верю.

Был Новый год по японскому календарю, первое новолуние после зимнего солнцестояния, в шестнадцатый год царствования импервтора Комэй. Хэйко не верилось, что она еще когда-либо увидит родную землю.

Пусть волны храбрости несут вас вперед, — сказал Гэндзи, — и пусть волны памяти принесут вас домой.

Произнося эти слова, он смотрел прямо ей в глаза.

Шестеро друзей собрались вместе перед отплытием «Вифлеемской звезды». Гэндзи, Хэйко, Хидё, Ханако, Эмилия и Старк поклонились и осушили маленькие, предназначенные для церемоний чашечки сакэ. Год пролетел быстро, и за это время многое изменилось.

Хидё, гуляка, игрок и бездельник, стал главой телохранителей князя. Он проявил мужество в яростных сражениях на перевале Миё и у стен монастыря Мусиндо. Никто не разглядел подобных достоинств, скрытых в той ленивой бездари, какой прежде был Хидё. Никто, кроме князя Гэндзи, который неожиданно для всех повысил Хидё в ранге.