Осенний мадригал

Она отвернулась в сторону, чтобы скрыть свое волнение. Затем продолжала:

— Мы выходим замуж, рожаем детей и становимся рабынями своих мужей. Ни одна из нас не может даже подумать о другом мужчине, не может даже представить себе нечто подобное. А любая женщина, которая считает иначе, сразу превращается в изгоя. Ее не принимают в обществе, если, конечно, она не встречается тайком, что, в общем, не осуждается. Главное — соблюдение внешних приличий, а все остальное безразлично. А вот мужчинам дозволено все. Они могут иметь даже детей от других женщин, даже параллельные семьи. Мы общество ханжей и лицемеров.

— Не знаю, что мне сказать, — признался Дронго, — с одной стороны, я вас понимаю. Конечно, мы далеки от европейского и тем более американского равноправия полов. С другой стороны, свобода человека зависит от состояния его души.

— Не всегда, — возразила она, — иногда вы кажетесь мне не совсем умным человеком, господин Дронго.

— Вы имеете в виду в отношениях с вами?

— И со мной тоже. Я должна сама назначать вам место и время встречи, да?

— Я уже говорил, что отношу себя к категории сомневающихся. Или, если вам больше нравится, я человек трусливый. Только боюсь я не за свою репутацию, а за вашу. Я думал, что вы меня понимаете. А ваш спич по поводу равноправия я отношу к тайному появлению Анвера Самедова на вашей даче.

— До меня доходили разные слухи, — призналась Эсмира. — Честно говоря, я в них не верила. Он слишком правильный, слишком жадный, слишком мелочный человек, чтобы нравиться женщинам. У моего мужа тоже есть некоторые черты от старшего брата, но он старается их вытравить. А у старшего они приняли гипертрофированный характер.

— Жена ему изменяла? — спросил Дронго.

— Не знаю, действительно не знаю. На такие темы мы не говорили, как вы сами понимаете. Хотя я с ней достаточно близка. Она все время жалуется на невнимательность мужа, его равнодушие, безразличие. Хотите, я скажу вам еще об одной тайне наших женщин, о которой никто и никогда вам не говорил?

Он выжидательно посмотрел на нее.

— Наши мужья настолько заняты добыванием денег, настолько устают на работе, что к вечеру полностью выдыхаются. Я говорила об этом с некоторыми своими подругами. Многие женщины даже забыли, что такое оргазм. Считается неприличным получать его, находясь с мужем в постели. Да и мужья наши решаются «на подвиги» один раз в месяц, или даже в два месяца. После сорока кровь им будоражат только дешевые девочки, которых можно найти за десять «ширванов».

Так называлась местная валюта. Вернее, одна десятитысячная бумажка, приравненная к двум долларам.

— Мне кажется, вы намеренно утрируете, — попытался возразить Дронго, — и обижаете местных мужчин.

— Какие мужчины? — всерьез разозлилась Эсмира. — Где вы их видели? Они думают только о своих карманах и животах. Многие десятилетиями не держали в руках книг. Они не ходят на концерты, на выставки. Настоящие мужчины гибли на войне, а эти, которые здесь ходят, — только мешки с деньгами. Хорошо еще, что в Баку закрыли казино, иначе наши мужчины проиграли бы все, что только можно. Некоторые увлеклись наркотиками, разве вы всего этого не знаете? Я, конечно, говорю о нескольких процентах богатых людей. А остальные озабочены проблемами своих семей, думают о том, как прокормить детей, и меньше всего думают о своих сексуальных проблемах. У нас больное общество. Это я вам как психиатр говорю.

— Вы абсолютный пессимист, — возразил Дронго. — А откуда же тогда берутся такие, как убитый Парвиз Самедов? Он, кажется, умел радоваться жизни, встречался со многими женщинами.

— Для него это было своего рода хобби. Вместо наркотиков или игры в карты. Умная женщина никогда бы не стала с ним встречаться. Вы бы видели его пустые глаза. Он двух слов связно сказать не мог, а как только в его присутствии начинали говорить об искусстве или культуре, он сразу исчезал. Хотя считался чуть ли не новым Мольером, писал сатирические пьесы для театра. Я все время удивляюсь уровню наших писателей. Не знать мировой литературы, а чувствовать себя столь амбициозно! Это, наверно, от невежества…

— Не нужно судить столь категорично, — предостерег Дронго. — Значит, Парвиз приставал к вам? Или к супруге Анвера Самедова, своего двоюродного брата?