Осенний лист или зачем бомжу деньги

- О Десницком. Начальник службы безопасности сибирского предприятия Андрея Валентиновича. Десницкий Денис Александрович. Он летал в Москву, чтобы встретиться с одним человеком из администрации президента. А Пархом его… Давай Гоша, наливай.

Мотовило вопросительно посмотрел на судмедэксперта. Тот махнул рукой:

- Наливай. Только ему чуть-чуть.

8.

- А может, его дома нет? - спросил Альфред, поправляя на плече противогазную сумку, набитую брусками пластита. - Праздник все-таки сегодня. Может, он в ресторане или вообще уехал куда-нибудь?

- В ресторанах Пархом редко бывает, - отозвался Бирюк, шедший рядом налегке. - Я его сучью жизнь хорошо изучил. Привычки и повадки. Дома Пархом питается и все праздники дома отмечает. Соберет свое кубло и гужует всю ночь. Там он, чувствую. Меня, Альфред чутье редко подводило. И сейчас на него не жалуюсь. Жизнь у меня сложная была. Все время на чеку надо было находиться, врагов много было.

Чутье и выработалось. Как у волка. Меня через это Бирюком-то и прозвали.

- А если все-таки уехал? - не унимался Альфред. - Вообще уехал? Он ведь уезжает из города иногда?

- Уезжает. Зимой в Таиланд. Летом в Германию. Сейчас не лето и не зима. Межсезонье. Да и при таких обстоятельствах… Нет, дома он.

Можешь не сомневаться.

- Ну, не знаю… Хорошо, если так.

Окрошка плелся позади, шагах в десяти от Бирюка и Альфреда, и упрямо молчал, не желая принимать участия в разговоре. По-видимому, он был очень расстроен тем обстоятельством, что его старшинство не признали.

- Окрошка! - окликнул его Бирюк. - Ты что отстаешь? Смотри, крысы-мутанты сзади подкрадутся и покусают. - (О крысах Бирюку рассказал Альфред).

- Ты сам смотри! - огрызнулся Окрошка. - Эти крысы не дураки, они знают, кого кусать. В первую очередь они на престарелых уголовников нападают. Из нор своих из стены выпрыгивают и за шкварник!

Шедший у стены тоннеля Альфред, услышав про норы и про шкварник, вжал голову в плечи и отпрянул от стены, чуть не сбив с ног Бирюка.

- Ты чего? - удивленно спросил Бирюк. - Под ноги смотри.

- Запнулся…

- Не запнулся, а забздел, - заржал Окрошка, решив нарушить обет молчания. - Альф у нас всегда бздит, когда страшно. А страшно ему всегда. Да…, совсем забыл сказать! Крысы не только на престарелых уголовников нападают, они еще и на бздунов прыгают. По запаху, видать, определяют.

- Ничего я не испугался, - попробовал оправдаться Альфред. - Я запнулся. Тогда с Сидоровым, мы здесь тоже запнулись.

- Здесь? - недоверчиво переспросил Окрошка. - По ходу мы то место уже давно прошли.

- Нет, здесь. Или где-то здесь. Место тут такое…

- Ага. И ты его пометил.

- Так, стоп! Позже посмеемся. Кажется, пришли. - Бирюк направил луч фонарика вглубь коллектора, и луч высветил очертания мостка. -

То место? Врезка?

- Да, - в один голос сказали Альфред и Окрошка.

Маракова конечно обыскали и пистолет-зажигалку нашли.

- Опа! - воскликнул чернобородый секьюрити, вытащив ее из кармана полковника.

Обыскивали у ворот, так как стол для банкета накрыт был в саду, и в дом входить не предполагалось. По крайней мере, пока.

- Это зажигалка, - тихо сказал Константин Леонтьевич. - Дай-ка, - и, мягко отняв ее у чеченца, выщекнул огонек перед его носом.

Охранник снова завладел зажигалкой, осмотрел ее со всех сторон и, убедившись, что угрозы хозяину она не несет (любой бы принял ее за простую зажигалку!), вернул Мракову. Константин Леонтьевич сунул оружие в карман и воровато оглянулся через плечо. Пархом театрально раскрыв объятья, приближался к ним. Вид у него был, как у радушного хозяина. Правда, глаза смотрели холодно и мертво. Впрочем, как всегда.

- Мрак! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, дружбан! - весело сказал он, но, подойдя, обниматься не стал, руки опустил и, засунув их в карманы, спросил у охранника: - Ошмонал?

- Чистый, - ответил чеченец. - Как маладая дэвушка-целка.

- Какая девушка? Где девушка? - не понял полковник.

- Так гавару, так сказал, - с видом человека, втолковывающему недоумку прописную истину, пояснил Маракову чеченец.

- Прошу к столу. - Пархом сделал приглашающий жест.

За столом сидел прокурор Малюткин в зимней меховой шапке и в пуховике. Он морщился от боли и был уже слегка пьян. Наверное, чтобы не перечить хозяину Малюте пришлось выпить коньяку, и теперь он мучился от изжоги. Или язва скорей всего разыгралась, прокурор страдал язвой желудка и обычно кроме минералки ничего не пил.