Осенний лис

Подвесков было только семь: третья фигурка — маленькая восьмилучевая звезда — исчезла.

Он сглотнул пересохшим горлом и посмотрел на небо.

Поднимался ветер.

* * *

Небо хмурилось. Мокрый ветер пригнал с востока вереницу снежных облаков и развеял туман. Потеплело. Зимний вечер незаметно поглотил цвета и звуки. Сквозь паутину летящего снега смутно виднелись узкие кривые улочки и серые дома старого Галлена, а чуть правее, где берег становился крутым и обрывистым, царапал небо черный палец маяка. В порту было тихо и безлюдно. Рыбачьи лодки в этот день остались на берегу — ветер гнал волну. Стоявший на рейде когг ощутимо покачивало.

На корме корабля сидели двое. Ближе к борту заснеженной грудой мехов возвышался Яльмар, рядом, кутаясь в полушубок и пряча ладони в рукавах, сидел Жуга. Оба молчали.

— И все же я не понимаю! — кулак Яльмара ударил в раскрытую ладонь. — Как ей удалось нас одурачить?

Жуга криво усмехнулся:

— Дай любой девке пудры да румян, и она так накрасится — родная мать не узнает. А если еще и личина колдовская, так тут и вовсе говорить не о чем.

— Она что, и вправду ученица колдуна?

— Похоже на то...

— Н-да... — задумчиво протянул Яльмар. — Но зачем? Чего ради девке одеваться мальчишкой и бегать по городу с арбалетом?

Жуга не ответил, лишь плотнее запахнул полушубок и подобрал ноги под себя. Его знобило. После утренних событий он проспал почти целый день и встал совершенно разбитым. Раны и усталость сделали свое дело. На сердце было тяжело и муторно.

Яльмару тоже было не по себе. Драка навряд ли повредила ему — викинг, как и следовало ожидать, в одиночку справился со своими противниками, без жалости прирезав всех троих и побросав трупы за борт, но то, что случилось после, изрядно его ошарашило. Не то чтобы Яльмар растерялся, нет, но внезапное превращение мальчишки-подростка в юную и весьма хорошенькую девицу способно было потрясти кого угодно, не говоря уже о последовавшем за тем воскрешением. Впрочем, надо сказать, что варяг и пришел в себя быстрее других. Зерги отнесли в каюту на корму и закутали в одеяла. В сознание она так и не пришла. Раздув огонь в маленькой железной печурке и оставив Яна за ней присматривать, Яльмар и Жуга отправились на поиски съестного.

Трюмы были пусты, но в кладовке нашлось несколько кругов копченой колбасы, надрезанная сырная голова, большая бочка с квашеной капустой и вторая такая же, до половины набитая большими ржавыми селедками. На полке отыскался мешок лука, хлеб и соленое масло. В бочонке поменьше что-то плескалось, Яльмар потряс его, выдернул пробку и расплылся в улыбке — пиво было кислым и выдохшимся, но это было пиво.

— Хвала Одину, кажется, нам повезло! — объявил он, и за неимением кружки стащил с головы свой рогатый шлем, наполнил его до краев, отхлебнул, крякнул и протянул Жуге. — На, а то совсем усохнешь.

Жуга глотнул и только теперь почувствовал страшную жажду.

— Надо бы Зерги напоить, — хрипло сказал он, опуская шлем. — С вечера во рту ни капли не было. Есть у них тут вода?

Викинг, казалось, искренне удивился:

— Зачем вода, когда есть пиво?

— Да не пьет она пива... Я еще тогда в кабаке удивился, когда в кружке у нее молоко увидал.

— А-а... Ну что ж, тогда поищем.

Воды, однако, не нашлось. Похоже было, что ганзейские мореходы, как и норвежские, считали пресную воду лишним грузом, а может, просто кончились запасы. Так или иначе, но пришлось обойтись тем, что есть. Разыскав на полке большую оловянную кружку, Жуга согрел пиво на печке, приподнял девушке голову и поднес край кружки к ее пересохшим губам. Он не особенно удивился, когда Зерги выпила все — шутка ли — столько крови потерять! Она лежала, дыша ровно и размеренно, как дышат обычно во сне. Губы ее порозовели, румянец медленно возвращался на бледное как мел лицо.

В каморке обнаружили связанного матроса, про которого Жуга уже сто раз успел забыть. Тот пришел в себя и теперь ползал по полу, отчаянно ругаясь, в тщетных попытках освободиться. Завидев викинга, он сразу притих и замер, настороженно блестя глазами.

Яльмар не стал с ним церемониться.

— А, еще один! — он рывком поставил немца на ноги и подержал, пока тот не смог стоять сам. Повернулся к Жуге. — Что, этого тоже за борт?

В глазах моряка отразился ужас.

— Не убивайте! — взмолился он и попытался опуститься на колени. Яльмар брезгливо встряхнул его за шиворот и удержал на ногах.

— Оставь его, Яльмар, — хмуро сказал Жуга и повернулся к ганзейцу. — Как тебя зовут?

— К-курт... Курт Шлоссер.

Жуга присмотрелся повнимательней.

— А ведь ты тоже был на берегу вчера, когда вы меня и мальчишку били... Или я не прав?

— Я не виноват! — вскричал тот. — Был, каюсь. Каюсь, каюсь! Но это все Гельмут затеял!

— Гельмут? Это который? длинный?

— Да. Я не знаю, но в него как будто бес вселился после того, что в кабаке стряслось. Он и еще приятель его...

— Пес с ним, с приятелем, — нетерпеливо перебил его его Яльмар. — Где он, этот Гельмут? На берегу? Когда вернется?

Моряк наморщил лоб.

— А... какой сегодня день?

— Среда.

— Тогда — завтра утром...