Осенний лис

Мчатся три слепых мышонка
За фермершей следом, которая им
Хвосты отрубила ножом пребольшим.
А ты смог бы выглядеть храбрым таким,
Как эти три глупых мышонка?

Жуга горько улыбнулся.

* * *

Часы на далекой теперь ратуше пробили полдень, и вдруг за стенами собора ожили, залились торжественно соборные колокола. Их было такое множество, и выводили они столь чистую и сложную мелодию, что Жуга не заметил, как ноги сами понесли его прямиком к собору.

Под высокими стрельчатыми сводами было темно.

— Есть тут кто? — окликнул он. Никто не отозвался, и Жуга осторожно двинулся вперед меж длинных, рядами стоящих скамеек.

Кафедра была пуста. У высокого, украшенного резьбой и позолотой алтаря тоже не было никого. Жуга поднялся по лестнице, прошел наугад по коридору и неожиданно очутился в маленькой светлой комнатке с покатым сводчатым потолком. У стены, на стуле сидел невысокий длинноволосый паренек. Он играл. Прямо перед ним, из стены двумя рядами торчали гладкие деревянные рукоятки, и когда ладонь юноши касалась одной из них, где-то высоко под сводами собора тотчас отзывалась чистым звоном колокольная бронза. Жуга замер в изумлении: всем этим трезвоном заправлял один человек!

Увлеченный своей музыкой, паренек ничего не замечал. Жуга стоял тихо, и лишь когда колокола смолкли, решился заговорить.

— День добрый.

Юноша вздрогнул от неожиданности, обернулся.

— Здравствуй... — Он смерил вошедшего взглядом и нерешительно потер бритый подбородок. — Ты как сюда попал?

— Дверь была открыта, — пожал плечами Жуга, и в свою очередь оглядел нового знакомого.

Это был невысокий, худощавый парень лет двадцати, одетый в серый немецкий полукафтан, который здесь называли «волком», короткие штаны, полосатые вязаные чулки и поношенные кожаные башмаки с пряжками. Настороженный взгляд карих глаз, усыпанное веснушками лицо. Одно плечо было почему-то слегка выше другого. При разговоре паренек слегка шепелявил.

— Как звать тебя, звонарь?

— Яцек...

— А меня — Жуга. Что-то не похож ты на немца, Яцек.

Тот кивнул в ответ:

— Так ведь и ты, я вижу, не здешний. Я из-под Кракова родом. Там вырос, там и играть учился, а год назад сюда вот перебрался — они как раз звонаря искали. А кариллон тут, между прочим, знатный!

— Кто? — удивленно переспросил Жуга. — Ка... Кариллон?

— Ну, да. — Яцек кивнул и повел рукою вдоль стены. — Вот вся эта штука, инструмент колокольный, кариллоном зовется... А ты откуда будешь?

— С гор я, — ответил тот и, подумав, добавил: — С Хоратских.

— О... далековато, — признал Яцек. — А в Гаммельне что делаешь?

— Бургомистра мне повидать надо. Ратушу я искал, да вот, заплутал малость. Народ здесь, кого ни спроси, один дольше другого объясняют, куда идти, да как... А я и половины слов не понимаю.

— Да? А я привык уже. — Яцек встал, подошел к стене и отворил низкую неприметную дверь. — Идем, кое-что покажу.

— Спасибо, да мне уж идти пора, — засобирался Жуга.

— Брось, — отмахнулся тот, — все равно бургомистра сейчас не застать — он только до полудня в ратуше бывает, да и то не каждый день. Как там тебя... Жуга? Пошли.

Жуга усмехнулся.

— Чего смешного? — не понял Яцек.

— Да так... Ты, верно, первый здесь, кто мое имя повторил.

— А-а! — рассмеялся тот. — Твоя правда — не могут немцы «Ж» произнесть... А может, не хотят.

— А что там?

— Увидишь.

Согнувшись, новоиспеченные приятели пролезли в дверь и оказались с той стороны стены.

Здесь было пыльно. Стройными рядами уходили вверх тонкие, туго натянутые веревки. Вдоль стены вилась ветхая деревянная лестница. В углах грязными лоскутьями висела паутина.

Вслед за Яцеком Жуга поднялся под самую крышу старого собора, где на массивных потолочных балках висели всяческих размеров колокола. Самый маленький можно было поднять одной рукой, самый большой весил, должно быть, пудов двадцать. Соединенные в хитрую систему из колесиков и рычагов, близ каждого колокола замерли маленькие бронзовые молоточки.

Яцек прошел по чердаку, поглаживая их ладонью.

— Вот так тут все и устроено, — он повернулся к Жуге. — У каждого колокола свой тон. Рычаги тянут за веревки, а те двигают молоточки. — Он постучал ногтем по массивной бронзовой юбке ближайшего колокола, и тот откликнулся чистым, еле слышным звоном.

— Слыхал, как звучит? — Яцек многозначительно посмотрел на Жугу. — Из Малина колокола-то...

— Хитро придумано, — оценил тот. — А ну, как веревка оборвется?

— Заменим...

Яцек открыл еще одну дверь, и оба вышли на узкий, засиженный голубями балкон. Выше была только крыша, и каменщики еще не добрались сюда со своими лесами. Гаммельн отсюда был как на ладони. Жуга огляделся и сразу увидел справа городскую ратушу.

— Понятно, — хмуро кивнул он. — Стало быть, не туда я свернул... А дом аптекаря Иоганна Готлиба где?

Яцек указал рукой:

— Вон тот, с белой трубой. А зачем тебе Готлиб?

— Работать я к нему нанялся, — нехотя пояснил Жуга. — Помощником, на время.

— Ты?! — Яцек посмотрел на него с невольным уважением. — А не врешь?