Осенний лис

Жуга неловко потянул к себе лежащий меч и наполовину вытащил клинок. С проковкой на четыре грани, неширокий, примерно с руку взрослого длиной, меч оказался странно легким по сравнению с тяжелыми ножнами. И Влана, и Бертольд невольно подались вперед, завороженно глядя, как мягко и неярко, подобно лунному сиянью в небесах, мерцает в травниковых руках полоска металла. Заточенная с обеих сторон до бритвенной остроты сероватая сталь клинка, казалось, светится сама по себе. Узора не было, лишь ближе к рукояти, у самой крестовины тончайшим волосным рисунком проступала вязь клейма — зверек на задних лапах. Рисунок был — само движение: чуть вздернутая мордочка, взметнувшиеся в танце лапки, изогнутый двойной дугой пушистый длинный хвост.

Лиса.

Жуга протянул меч Золтану.

— Я рассмотрел.

Колдун нахмурился.

— Клеймо ты видел?

— Да, — кивнул Жуга. — Лиса, которая танцует. Мне это ни о чем не говорит.

— Танцующий лис... — пробормотал негромко Хагг и с легким шелестом задвинул меч обратно в ножны. Тусклое сияние погасло, и Жуга вдруг ощутил с тревогой, как кольнуло руку под браслетом.

— Я думал, все, что было у Кинкаша, забрали стражники, — проговорил он медленно. — Как меч попал к тебе?

— Меч мне принес его отец.

— О...

Колдун сделал паузу, ожидая вопроса, но Жуга лишь молча кивнул, и Золтан Хагг продолжил:

— Кинкаш — четвертый сын боярина Деже. Я думаю, не нужно говорить, какова участь младших сыновей — ни титула, ни денег, зачастую и вовсе никакого наследства. Одно лишь имя, да надежда на удачную женитьбу. Парнишка развлекался, как мог. Возился с девками, играл, гулял по кабакам... Взрослел, короче.

Но к делу.

С полмесяца тому назад Кинкаш и три еще таких же остолопа отправились куда-то в горы, по слухам — к перевалу Дибиу. По крайней мере, так мне рассказал его отец. Зачем они туда пошли, где их носило — я не знаю. Знаю только, что вернулся он обратно с этим вот мечом.

Первого из них убили через три дня. Подкоп, подземный ход и вслед за тем — ножом по горлу. Буквально через ночь погиб второй. Третий смекнул, что дело пахнет жареным, и быстренько смотался прочь из города. То, как погиб Кинкаш, ты знаешь сам.

Вчера ко мне зашел его отец.

«Мой сын погиб, — сказал он. — Я знаю, что ты советовал ему отнести клинок обратно. Я тоже чувствовал, что эта история добром не кончится, хотя, господь свидетель, я не знаю, где и как он раздобыл этот меч, но... Последыши всегда упрямы. Возьми его, колдун. Так будет лучше. Я не хочу проклятья на свой род.»

В дверях Милош Деже обернулся.

«У меня было четверо сыновей и две дочери, — задумчиво проговорил он, — и я не возлагал на младшего больших надежд. И все равно мне жалко парня. Одно лишь утешает меня — что умер он с оружием в руках. Прощай, колдун.»

И он ушел.

— Все это, конечно, интересно, — сказал Жуга, как только маг закончил свой рассказ. — Но чего ты хочешь от меня?

Золтан Хагг долил себе в бокал вина. Выпил. Жуга к своему кубку так и не притронулся.

— Идем. — Маг встал, зажег свечу и двинулся к дальней стене комнаты. Бертольд и Влана тоже было поднялись, но Золтан нахмурился и покачал головой:

— Девчонка пусть останется.

Та послушалась и села. Монах поколебался и двинулся за ними.

В стене, за темной и тяжелой драпировкой обнаружилась дверь. Жуга вслед за волшебником пригнулся и шагнул вперед. Крутая каменная лестница вела в подвал. Жуга насчитал девятнадцать ступеней, остановился и огляделся.

Здесь было холодно. Три свечи, зажженные магом, неясным светом осветили белую холстину, скрывающую что-то большое и неровное, лежащее на столе.

— Взгляни, — маг взялся за края, рывком отбросил покрывало.

Бертольд попятился.

— С нами крестная сила! — хрипло выдохнул он.

Травник молча окинул взглядом лежащую на столе кряжистую коротконогую фигуру и отвернулся, закусив губу.

— Вот значит, как... — сказал он, глядя в пол. Прошелся пятерней по волосам. Подвески на его браслете тихо звякнули. — Двараг... — Он поднял взгляд. — Я должен был сразу догадаться.

* * *

После выпитого вина в голове слегка шумело. Шварц разохотился на дармовщинку взять с собою весь бочонок, да поздновато спохватился, и путники, наполнив фляги остатками вина, двинулись дальше на восток. Однако путь до привала оказался недолог. Едва телега двинулась вперед, Милан мгновенно задремал, едва не подпалив упавшей трубкой собранное сено. Доверившись волам, они проехали вдоль по дороге еще пару-тройку верст, но вскоре стало ясно, что пора искать местечко для ночлега. Монах с крестьянином, опустошив на сон грядущий фляжечку-другую, теперь вкушали, развалясь под деревом, этот самый сон.

Жуге, наоборот, уснуть не удавалось. Лежа в телеге на сене, он долго ворочался с боку на бок, затем протянул руку в изголовье, нащупал в сене свой мешок и потянул его к себе.

Меч распирал котомку наискось, поблескивал в завязках черным шаром рукояти. Жуга помедлил, развязал мешок и вытащил клинок из ножен.