Осенний Лис

– Убийства. И особые притом. Тела разделывали, вынимали потроха. Голов не находили. Жуткое зрелище, скажу я тебе. Мне удалось кое-что выяснить, опять же Свободные помогли. Правда, это стоило мне четверых моих лучших людей. Спелле видел, как Вальтер-лавочник брал у Лонда ожерелье, браслеты и деньги. Осталось только проследить за ним и вовремя устроить драку. Правда, я не ожидал, что там окажешься ты… Кстати говоря, этому твоему Яльмару можно доверять?

– Можно, – ответил Жуга не раздумывая.

– Тогда пускай приходит вечером. Сдаётся мне, подраться парень не дурак. Неповоротлив только.

– Ты что задумал, Золтан?

Четвёртый камень бултыхнулся в воду.

– Один я вряд ли справлюсь, а городской гильдии воров известны большинство моих людей. Они боятся его и потому помогут, но не нам. А ты ведун, и у тебя волшебный меч. К тому же ведь это ты приволок на хвосте этого… Охотника. Втроём, я думаю, мы сможем его подстеречь и, если повезёт, убить. И есть ещё одна причина – девчонка. Не забывай о ней.

На этот раз травник помедлил с ответом.

– Ты не оставляешь мне выхода, – сказал он наконец.

Хагг пожал плечами.

– Ты сам сел в эту лодку.

Жуга уселся на песок рядом с Золтаном и долго молчал, глядя, как лижет берег набегающая волна, затем заговорил.

– Когда-то мне пришлось оставить горы и уйти в долины, – начал он. – С тех пор и года не прошло, а мне порой кажется, что я за это время прожил целую жизнь. Сперва была одна лишь месть, потом тоска и пустота, потом вдруг снова появилась надежда, что всё образуется. Знаешь, Золтан, – травник поднял взгляд, – а ведь я мечтал исцелять людей. И что ж? Полгода не прошло, а я уже наловчился их убивать. Причём без жалости. Ведь всегда найдётся оправдание. Война, несправедливость, помощь ближнему, людская злоба или тупость, или что-нибудь ещё. Противно… – Он вздохнул. – А теперь вот и меч ещё на мою голову. Осчастливил, можно сказать… Ну что вам надо от меня? Оставьте меня в покое!

Браслет его мигал.

Хагг высыпал в воду оставшиеся камни, вытер руки о штаны и сел, подобравши ноги под себя.

– Послушай, Лис, – сказал негромко он. – Единственный, кто не даёт тебе покоя, это ты сам. Не знаю, кто ты и куда идёшь, но только кажется мне, что ты не так уж прост. Знаешь, меня когда-то звали Элидор. Ещё мальчишкой я попал в пещеру гномов. Меня… зазвали погостить. Так получилось, что я по детскому недомыслию украл у малого народа золотую безделушку – мяч. В отместку меня выгнали вон, как оказалось по времени – на двести лет вперёд. Родители мои давно скончались, от моей деревни не осталось и следа. Там и теперь живут одни лишь турки. Так я впервые понял оборотную сторону добра. Мне тогда было семь лет. Или правильнее будет сказать – двести семь? Что мне было делать? Я был один, не знал ни их обычаев, ни языка. Но выжил. Принял ислам, научился драться, странствовал, изучал науки у известных мудрецов. Не зря ведь меня прозвали аль-Зууб – «аль» значит «учёный». Но эти войны… – Хагг вздохнул. – Османская империя бредит завоеваниями. Я ушёл. Теперь я здесь, и не сказать что я люблю свою работу. Хотя однажды я в компании с одним рыжим дураком сумел остановить страшнейшую войну. Одного этого достаточно, чтобы спать спокойно весь остаток дней. Хоть, может, я и не всегда могу различить добро и зло, но одно я знаю точно: ты – оружие, Лис, смертельное притом, к тому же с головой. И пока ты остаёшься оружием, я буду, чёрт возьми, тебя использовать, потому что горожане гибнут, и гибнут безвинно, в муках! Что мне делать? Я не тащу тебя в огонь, ты сам танцуешь на углях.

Жуга покосился на Золтана и потупился. Проговорил негромко:

– Один ведьмак сказал мне: «Я не умею быть злым и не хочу быть добрым».

– Хорошо сказано, – одобрил Золтан. – Где он сейчас?

– Не знаю. Наверное, тоже ушёл. Через менгир.

– Жаль. Я бы с охотой с ним поговорил.

– Золтан, скажи, у тебя есть семья? Жена, дети?

Тот помедлил, прежде чем ответить.

– Есть.

Некоторое время они молчали. Наконец Жуга поднялся. Отряхнул одежду от песка. Поправил меч.

– Я согласен, – сказал он.

Золтан кивнул:

– Иного я не ожидал. Идём.

– Постой. – Травник тронул Хагга за рукав. – Скажи, те браслеты с ожерельем… Для чего он это сделал?

Ответ был короток:

– Понятия не имею.

* * *

Смех.

Огонь.

Отчаянный прыжок.

«Руби гадёныша!»

Корявые сильные руки хватают за плечи, он вырывается: «Пусти!» В ответ валашка – горецкий топорик – справа, в спину, под лопатку, с хрястом рассечённых мышц, кровь потоком вдоль руки. Сдавленный хрип, чьи-то пальцы стискивают горло. Удар, и кровь из раны на виске: «На, получи!» До боли стиснутые зубы… Удар! Теперь рывок…

Вырвался! Бегом по склону – уже не до разговоров…

Кровь течёт. Уходят силы. Темнота в глазах.

Короткий свист, пронзившая колено боль, падение, кувырок, примятая трава. Стрела, застрявшая в ноге.

Яростный вой позади.

А-аа! Ненавижу! Ненавижу!!!

«Добей его!»

«В огонь его! В огонь!»