Читаем Осажденная крепость полностью

Она очистила принесенный Фаном апельсин и разделила его с кузиной. Привратник объявил: «Господин Цао!» — и впустил в зал круглолицего человека. Фан даже вздрогнул — вошедший показался ему похожим на внезапно подросшего сына его прошлогодней попутчицы госпожи Сунь. Поэтам вроде бы не пристало иметь такую упитанную физиономию. Но тут он вспомнил, что знаменитый танский поэт Цзя Дао тоже был круглолицым толстячком, хотя всю жизнь его преследовали невзгоды. После взаимных приветствий Цао церемонно передал Су роскошный, в футляре из красного дерева, альбом работы мастерской «Жунбаочжай»[65] и попросил ее высказать свое суждение. Су полистала альбом и сказала:

— Если вы позволите, я познакомлюсь с ним на досуге и верну на следующей неделе. Фан, ты не знаком с новым творением господина Цао?

Какими же должны быть стихи, чтобы помещать их в такую дорогую оправу, подумал Фан. Он почтительно взял в руки альбом, раскрыл его — страницы были исписаны от руки строгим каллиграфическим почерком. Название первого стихотворения, сонета, состояло из четырех почти одинаково звучащих иероглифов. Согласно авторскому примечанию, их следовало понимать как «Mélange adultère»[66]. Сам сонет начинался так:

Звезды прошлой ночи нынче колеблет ветер,           летящий к завтрашней ночи.Круглый белый живот беременной женщины, дрожа,           прилепился к небу.Когда эта беглая соломенная вдова дождется           своего virile[67] господина?Jug! Jug![68] Так в грязи — Е fando è il mondo![69] — поет соловей.

Пропустив середину, Фан прочел две последние строки:

Летняя ночь напилась и омылась дождем, земля           разжирела и обновилась.Самая малая травинка и та включилась           в беззвучный хор: «Wir sind!»[70]

Почти к каждой строке были авторские примечания, в которых указывались авторы тех или иных выражений, — Ли Ишань[71], Т. С. Элиот, Т. Корбьер, Леопарди, Ф. Верфель. Там же уточнялось, что «беременная женщина» — луна, «беглая» — Чан Э[72], «соловей в грязи» — лягушка. Желания читать дальше у Фана не было, и он положил альбом на столик со словами:

— Тут что ни образ, то заимствование. Примерно так раньше писали «ученые стихи». Не это ли именуется неоклассицизмом ?

Цао Юаньлан утвердительно кивнул головой. Су тоже прочла стихотворение, похвалила его за необычность названия и добавила:

— Особенно удачным кажется выражение «беззвучный хор». Двумя словами господину Цао удалось изобразить все буйство весенней плоти, «все кишение жизни».

У поэта от удовольствия залоснилась круглая, жирная физиономия. И Фан вдруг заподозрил: Су либо дура, либо лгунья. Тан, в свою очередь прочитавшая сонет, сказала:

— Вы, господин Цао, слишком жестоки к нам, неученым читателям! Я не знаю ни одного из употребленных вами иностранных слов.

— Мое стихотворение с тем и написано, чтобы нравиться не искушенным в иностранных языках. Оно неспроста названо «смесь» — выражения, взятые у разных поэтов, иностранные слова вперемежку с китайскими как раз и должны создать впечатление чего-то случайно собранного, перепутанного. Ведь у вас создалось такое впечатление?

Тан пришлось согласиться. Цао Юаньлан, по лицу которого расплывались следы улыбки, подобно кругам от брошенного в воду камня, заключил:

— Значит, вы уловили главное в стихотворении, и нет нужды доискиваться до смысла отдельных строк. Осмысленные стихи — несчастье для поэзии!

Су вышла из комнаты, сказав, что хочет кое-что показать гостям. Фан обратился к Цао:

— Когда барышня Су затеет новое издание своей книги о современных поэтах, я уверен, она включит и вас под девятнадцатым номером.

— Вряд ли, я слишком не похож на остальных. К тому же барышня Су вчера призналась мне, что писала о тех поэтах только ради защиты диссертации, а вообще их стихи ей не нравятся.

— Вот как?

— А вы, господин Фан, читали ее книгу?

— Читал, но плохо помню. — Фан в свое время лишь перелистал подаренную ему Су книгу, чтобы узнать, о каких поэтах идет речь.

— В предисловии она не без ехидства приводит шутку Жюля Телье о том, как один лысеющий господин пошел к парикмахеру, а тот говорит, что его услуги излишни — все равно через несколько дней на голове клиента не останется ни одного волоса. Вот так и большая часть современной литературы не достойна внимания критики. Не правда ли, остроумно?

Фан сказал, что не обратил внимания на это место, а в голове у него мелькнуло, что, соберись он жениться на Су, пришлось бы и ему заучивать наизусть ее книгу. Если бы Чжао Синьмэй умел читать по-французски, уж он порадовал бы автора, последовав примеру поэта Цао.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека китайской литературы

Устал рождаться и умирать
Устал рождаться и умирать

Р' книге «Устал рождаться и умирать» выдающийся китайский романист современности Мо Янь продолжает СЃРІРѕС' грандиозное летописание истории Китая XX века, уникальным образом сочетая грубый натурализм и высокую трагичность, хлёсткую политическую сатиру и волшебный вымысел редкой художественной красоты.Р'Рѕ время земельной реформы 1950 года расстреляли невинного человека — с работящими руками, сильной волей, добрым сердцем и незапятнанным прошлым. Гордую душу, вознегодовавшую на СЃРІРѕРёС… СѓР±РёР№С†, не РїСЂРёРјСѓС' в преисподнюю — и герой вновь и вновь возвратится в мир, в разных обличиях будет ненавидеть и любить, драться до кровавых ран за свою правду, любоваться в лунном свете цветением абрикоса…Творчество выдающегося китайского романиста наших дней Мо Яня (СЂРѕРґ. 1955) — новое, оригинальное слово в бесконечном полилоге, именуемом РјРёСЂРѕРІРѕР№ литературой.Знакомя европейского читателя с богатейшей и во многом заповедной культурой Китая, Мо Янь одновременно разрушает стереотипы о ней. Следование традиции классического китайского романа оборачивается причудливым сплавом СЌРїРѕСЃР°, волшебной сказки, вымысла и реальности, новаторским сочетанием смелой, а РїРѕСЂРѕР№ и пугающей, реалистической образности и тончайшего лиризма.Роман «Устал рождаться и умирать», неоднократно признававшийся лучшим произведением писателя, был удостоен премии Ньюмена по китайской литературе.Мо Янь рекомендует в первую очередь эту книгу для знакомства со СЃРІРѕРёРј творчеством: в ней затронуты основные РІРѕРїСЂРѕСЃС‹ китайской истории и действительности, задействованы многие сюрреалистические приёмы и достигнута максимальная СЃРІРѕР±РѕРґР° письма, когда автор излагает СЃРІРѕРё идеи «от сердца».Написанный за сорок три (!) дня, роман, по собственному признанию Мо Яня, существовал в его сознании в течение РјРЅРѕРіРёС… десятилетий.РњС‹ живём в истории… Р'СЃСЏ реальность — это продолжение истории.Мо Янь«16+В» Р

Мо Янь

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги