Осажденная крепость

Неприязненное чувство, с каким Фан говорил о Чжао, облегчило ей душу.

— Мы пойдем вдвоем? — спросила она и тут же покраснела, поняв неуместность вопроса.

— Нет, будет еще твоя кузина, — Фан тоже почувствовал неловкость.

— Ты уже пригласил ее?

— Да, она согласилась… составить тебе компанию.

— Тогда до свидания.

После такого прощания настроение у Фана упало: он понял, что сохранить хорошие отношения с обеими девушками ему не удастся — надо вести себя так, чтобы не ранить чувства Су, не разрушить окончательно ее надежды. Он даже вздохнул, сочувствуя ей. Но разве это справедливо совершать какие-то поступки не по любви, а из жалости! Это же недозволенный прием! Если меня полюбили, так я не могу сопротивляться, а должен подчиняться чужим желаниям. Да, если бы господь бог действительно любил людей, он не смог бы над ними властвовать. Узнай Чжао об этих мыслях Фана, уж он не преминул бы отметить, что, мол, наш философ ударился в мистику… Ночью сон Фана, словно тесто из плохого риса, распадался на отдельные куски. Раз пять он просыпался, видя перед собой лицо Тан Сяофу, явственно слыша ее голос. Он вспоминал каждое ее слово, всякое движение, опять погружался в беспокойную дрему, но всякий раз ненадолго. Опасаясь, что во сне улетучится его радость, он лежал с открытыми глазами, перебирая в памяти события прошедшего вечера.

Когда Фан проснулся окончательно, было пасмурное утро. И он тут же подумал, что такая погода может нарушить его вечерние планы. Ах, если бы можно было подсушить набегающие тучи промокательной бумагой! Как всегда по понедельникам, ему предстоял многотрудный день в банке, вернуться после работы домой он бы не успел, так что пришлось одеваться для ресторана с утра. Он попытался посмотреть на на себя в трюмо глазами Тан. За время, что прошло со дня возвращения на родину, на лбу его прибавилось несколько морщин, лицо побледнело от недосыпания, глаза смотрели устало. За два дня, прошедшие с начала его увлечения, он досконально изучил недостатки своей внешности — не хуже того бедняка, что знает на единственном своем платье каждое пятно и заплату. В это утро для постороннего взгляда он выглядел как обычно, но самому себе показался особенно некрасивым. Сменив три галстука, — ему чудилось, что они подчеркивают нездоровый цвет лица, — он спустился наконец к завтраку. Господин Чжоу в это время обычно еще не вставал, и Фан завтракал в обществе его супруги и Сяочэна. Как раз в это время и раздался телефонный звонок. Аппарат был установлен наверху, рядом с комнатой Фана, и порядком досаждал ему. Он даже думал, что это дьявольское изобретение укоротило в свое время жизнь его невесте.

— Вас, господин Фан, спрашивает дама по фамилии Су, — объявила служанка и быстро переглянулась с госпожой Чжоу и Сяочэном. Казалось, по комнате, как по реке: пошли волны. Понимая, что теперь не избежать расспросов госпожи Чжоу по поводу раннего звонка, Фан побежал наверх. За спиной у себя он услышал голос догадливого Сяочэна:

— Это, наверное, та самая Су Вэньвань.

Этот негодник не пошел сегодня в школу — получил накануне нагоняй от учителя, перепутав фамилию правящего дома маньчжурской династии. Надо же! Вместо Айсиньцзюэло, у него, видите ли, получилось Циньай Паоло[62]. А вот имя Су, как назло, запомнил! Взяв трубку. Фан почувствовал, как все в доме Чжоу затаили дыхание.

— Барышня Су? Я вас слушаю.

— Хунцзянь, я решила позвонить тебе, пока ты не ушел. Мне сегодня нездоровится, в ресторан пойти я не смогу, так что ты уж не обижайся.

— А барышня Тан придет? — спросил Фан и тут же прикусил язык. Последовало резкое «не знаю», затем полное безразличие.

— Она, я думаю, придет…

— А что с тобой? — Фан понимал, что опоздал с этим вопросом.

— Ничего особенного, просто устала, не хочется выходить из дома. — Намек был достаточно прозрачен.

— Ты меня успокоила. Отдохни как следует, а я завтра загляну. Принести тебе чего-нибудь вкусного?

— Спасибо, ничего не надо. — Пауза. — Так до завтра!

Су повесила трубку. Фан подумал, что всего приличнее было бы перенести ужин на другой день. Может быть, перезвонить Су и попросить ее договориться об этом с ее кузиной? Честно говоря, ему этого не хотелось. В это время, перескакивая через ступеньки, наверх взбежал Сяочэн и начал кривляться:

— Что с вами, дорогая мисс Су? Не хандра ли у вас? А не хотите ли чего-нибудь вкусного? «Как же, хочу жареной лапши, ароматных бобов, сушеных соплей, тухлых яиц…»

Фан прикрикнул на болтуна и даже замахнулся на него. Мальчишеской выходке был положен конец. Сяочэн оробел и попросил прощения. Легким шлепком Фан оттолкнул его от себя и спустился докончить завтрак. Госпожа Чжоу действительно выспросила его обо всем и заключила:

— Не забудь пригласить меня в посаженые матери.

— А я жду, не заведете ли вы приемных дочерей, да побольше, чтобы можно было выбрать невесту. С барышней Су у нас чисто дружеские отношения, так что вы не беспокойтесь!