Осажденная крепость

— Я спрошу у нее, — пообещала Жоуцзя, сама подумавшая о том же. — Только ты не вмешивайся, хорошо? А то с нею расстанемся — другой не найдем; мы не играем в мацзян, не приглашаем гостей, платим мало — кто к нам пойдет? А тетке я расскажу все, как есть на самом деле. Да ты не думай об этом, лучше давай смотреть на экран, а то я уже нить потеряла.

В отсутствии мужа Жоуцзя устроила няньке допрос. Та все отрицала — мол, сказала только, что у хозяина вспыльчивый нрав. Жоуцзя объяснила, что для тетки и этого достаточно, и велела Ли впредь помалкивать. Два дня после этого та во всем повиновалась Хунцзяню.

Жоуцзя была довольна, что не выдала себя, — ведь это она расписала тетке семью Фанов во всех подробностях. В то же время она была уверена, что муж ни за что не станет порочить ее родню, хотя бы из самолюбия. Выйдя замуж, она душой осталась с Сунями, тогда как Хунцзянь отдалился от своей семьи. «А отец не может понять, что дочь ему ближе, — подумала она. — Он больше любит брата…»

С этого времени Хунцзянь перестал ходить в дом Лу, а Жоуцзя не настаивала. Возвращаясь от тетки, она рассказывала, кого там встретила, что нового услышала; Хунцзянь при этом чувствовал себя каким-то неприкаянным и, скрывая это, говорил ей колкости. В одно воскресное утро Жоуцзя попросила у него позволения оставить его на некоторое время в одиночестве.

— Небось к тетке? А если я возражаю, ты же все равно пойдешь! А может, отложить до вечера?

— Ну вот, его уважили, у него отпросились, а он из сахара делает уксус. Я же человек свободный, могу ходить куда вздумается! Сейчас рано темнеет, а хочется пройтись по солнышку. Кстати, я купила шерсть тебе на безрукавку, хочу посоветоваться с тетушкой, как ее лучше вязать.

— К обеду ты, разумеется, не вернешься. Раз в неделю мы можем пообедать вместе, а ты бросаешь меня одного!

— Ишь, как жалостно запел! Можно подумать, ты и часа без меня прожить не можешь. А когда я дома, ходишь по комнате, вздыхаешь, ни слова от тебя не добьешься, ни взгляда… Но сегодня воскресенье, давай не будем спорить! Я скоро вернусь.

Не дожидаясь ответа, она пошла одеваться. Когда она снова появилась в комнате, Хунцзянь сидел неподвижно, прикрыв лицо газетой. Жена взъерошила ему волосы:

— Что-то ты совсем разленился! Хоть бы в парикмахерскую сходил. Ну, я пошла.

Вернувшись, она еще с порога спросила у прислуги, где муж; оказалось, что он и в самом деле побывал в парикмахерской.

— Хунцзянь, вот и я! Сегодня у тетки было полно народу — папа, брат, два ее племянника. Меня звали пойти по магазинам, но я торопилась к тебе.

Хунцзянь выразительно посмотрел сначала на стенные, затем на ручные часы:

— Торопилась? Уже четыре часа, а ты ушла в девять, я ждал тебя с обедом до…

— Бессовестный! Ты же прекрасно знал, что я не приду к обеду. К тому же я наказала няньке подать тебе обед к двенадцати — не по твоим фамильным часам, а по будильнику.

Хунцзянь почувствовал, что проиграл первый раунд, и сменил тему:

— Как безрукавка, уже связала? Я хотел бы сегодня надеть.

— Еще не связала! Если нужно так быстро — купи в магазине. Я шесть дней в неделю кручусь на службе, неужели мне нельзя немного повеселиться? А ты вечно встречаешь меня с хмурой физиономией. В жизни не видела такого nasty[150] типа, как ты.

— Ты крутишься, а я нет. Конечно, ты крутишься со смыслом, ты же у нас способная, зарабатываешь больше меня, да и покровитель есть…

— И слава богу, что зарабатываю, а то бы ты меня совсем заклевал. Правильно тетушка говорила, что ты меня обижаешь!

— Тогда зови прислугу — пусть этот ваш семейный агент все слушает и докладывает твоей «анти»!

— Когда-нибудь я и сама доложу. Нет, в самом деле другого такого ненормального в целом свете не сыскать! Моих родственников ты здесь видеть не хочешь, и меня не пускаешь к ним — что же, мне порвать со всеми родными? Да с таким нелюдимым характером тебе надо было не меня в жены брать, а глиняную куклу или фею небесную, в крайнем случае, сироту безродную. Но я тебя разгадала! Моя родня не нравится тебе потому, что у нее ни заслуг нет, ни богатства. Вот если бы на ее месте были отцы Су Вэньвань или Тан Сяофу, ты бы перед ними на брюхе ползал!

— Скажи еще слово, и я тебя ударю! — крикнул Хунцзянь, весь дрожа. Уши у него запылали, а лицо посинело. Жоуцзя поняла, что хватила через край, и замолчала, а он спустя некоторое время сказал возмущенно:

— Это я из-за тебя не смею к своим показаться, а со своей тетушкой ты каждый день видишься в конторе. Если она так хороша, вот и жила бы у нее!

— Да, она относится ко мне лучше, чем ты. И родные мои лучше твоих. И я буду часто к ним ходить, ты меня не удержишь.

Хунцзянь не мог превозмочь упрямства жены. Он посмотрел на нее долгим, злым взглядом, затем направился к выходу, резко распахнул дверь и едва не сшиб с лестницы няньку Ли.

— Ну как, все подслушала? Беги, докладывай, испугался я вас!