Осажденная крепость

— Хозяин, заботиться об одежде — дело бабье, зачем ты вмешиваешься? Лучше бы ходил на службу пораньше, вместе с хозяйкой, да пораньше домой возвращался.

Такие разговоры и смешили и сердили его. В хорошем настроении он величал служанку «старая госпожа» или «ее величество», в плохом — готов был уволить ее. Когда молодые выясняли отношения, Ли тоже делала мрачное лицо, не смотрела на Хунцзяня и чуть ли не швыряла ему всякую вещь, которую он просил. Он не раз сетовал вслух:

— Куда это годится! Служанка с женой объединились и хотят меня доконать!

— Да я ей сколько раз говорила! — смеялась Жоуцзя. — Но что с ней поделаешь — она во всем принимает мою сторону. Говорит, что жена всегда терпит от мужа — ей самой по вине ее муженька пришлось есть недоваренные голубцы… Зато ты теперь можешь понять, как мне трудно приходится в твоей семье!

Отец Жоуцзя держался с зятем вежливо, но с холодком. Брат ее, узнав, что шурин не умеет играть в футбол и теннис, а также не разбирается в приемниках и автомобилях, тоже решил, что сестра вышла не за того человека. Исполняя долг «полусына», Фан без особого удовольствия навещал дом тестя, но это случалось не часто — Жоуцзя гораздо чаще ходила к тетке. Как-то, спустя месяц после переезда на квартиру, молодожены обедали в доме Лу. Перед их уходом тетка натянуто улыбнулась и промолвила:

— Хунцзянь, может быть, ты на меня и рассердишься, и все-таки я прошу тебя не обижать нашу Жоуцзя. — Словно не веря в силу родного языка, она — как это принято при заключении международных договоров — повторила ту же мысль по-английски. Хунцзянь тут же, как дикобраз при встрече с врагом, выставил вперед свои иглы. Но не успел он спросить, что имеется в виду, как вмешалась Жоуцзя:

— Тетушка, кто тебе это сказал? Он ко мне хорошо относится! Да меня и не так легко обидеть.

— Вот видишь, Хунцзянь, какая у тебя хорошая жена! — сказала госпожа Лу. — Она же тебя и выгораживает!

— А почему вы решили, что я ее обижаю? Я…

— Пошли, пошли! — потянула его за руку Жоуцзя. — Можем в кино опоздать. Анти с тобой шутит.

— Мне расхотелось смотреть кино, можешь идти одна, — сказал Хунцзянь, выйдя на улицу.

— Но я же ни в чем не провинилась! Неужели ты думаешь, что я жаловалась на тебя тетке?

— Говорил я тебе, что не люблю ходить в этот дом! — взорвался Хунцзянь. — Мало того, что терплю в своей семье, так приходится еще выслушивать поучения от посторонних! Значит, я тебя обижаю? Да это счастье мое, если твои тетушки да нянюшки не доведут меня до могилы! С нами, Фанами, трудно говорить? Это вы, Суни, все, как один, напоминаете зловредную таксу твоей тетки! Пусть сейчас я несправедлив к тебе, пусть: все равно вы обо мне слова хорошего не скажете. Так пойдем же — ты своей дорогой, а я своей. Можешь идти в кино, можешь возвращаться к отцу с матерью!

И он резко оттолкнул руку Жоуцзя. Ей, собственно, и в кино-то не очень хотелось, но грубость мужа, его «зоологические» сравнения возмутили ее. И все же она не стала скандалить на улице, а повернула к трамвайной остановке, бросив на ходу:

— Вот важность! С удовольствием и одна в кино посижу!

Оставшись один, Хунцзянь некоторое время следил, как фигура жены, тоненькая и хрупкая, мелькает в толпе, и вдруг, ощутив прилив нежности и жалости, бросился догонять ее. Почувствовав у себя на плече чью-то руку, Жоуцзя перепугалась, но, увидев мужа, сразу оттаяла:

— Что, передумал?

— Испугался, что ты убежишь с другим, решил помешать.

— Если будешь скандалить, когда-нибудь убегу, только не с другим. Хватит того, что натерпелась с тобой. Надо быть идиоткой, чтобы искать нового мужчину.

— Но сегодня я не считаю себя виноватым, это твоя тетка довела меня до такого состояния.

— Ладно, ладно, я готова извиниться за моих родственников и даже заплатить за билеты.

Хунцзянь, естественно, не мог ей этого позволить и принялся шарить по карманам в поисках денег. Жоуцзя рассмеялась:

— Ты что, блох ловишь? Не можешь приучиться класть деньги в кошелек? А денег-то всего ничего: я на днях гладила твой костюм и в одном кармане нашла ассигнацию, в другом — почтовую марку.

— Когда еще холостым я звал приятелей в ресторан, я любил вытащить бумажник и порисоваться, а сейчас забросил его бог весть куда.

— Между прочим, ты до свадьбы ни разу не сводил меня в порядочный ресторан, а уж теперь и надеяться нечего.

— Сегодня ничего не выйдет — всю месячную зарплату я отдал отцу. Разве что после кино посидим в какой-нибудь кондитерской.

— Не стоит. Мы не обедали дома, нянька ждет нас к ужину — зачем пропадать добру! Ха, видишь, какая я расчетливая, это только твоя мамаша твердит, что я не занимаюсь хозяйством.

В середине фильма Хунцзянь вдруг прошептал на ухо жене:

— Я понял, откуда что идет. Позавчера ты за чем-то посылала прислугу к тетке, вот старуха и наболтала невесть что.