Осажденная крепость

Сама ссора обоим приносила удовлетворение, но после нее молодожены ощущали усталость и разочарование, как после неинтересного представления или попойки. До приезда в Шанхай они всякую перепалку завершали примирением — не оставляли, так сказать, на утро остатков от ужина, как принято в богатых домах. Однако интервалы между ссорой и примирением все возрастали, а теперь иногда мир и вовсе не заключался. После одной из словесных баталий Жоуцзя с некоторой иронией сказала мужу:

— Ты вот на меня лютым зверем набрасываешься, за родителей своих заступаешься, а они вовсе не так уж и любят тебя, даром что старший сын!

Хунцзянь только улыбнулся — он одержал верх в словесном поединке и был преисполнен великодушием победителя, иначе он мог бы сказать: «Твои родители тоже не очень тебя жалуют — сын-то им куда дороже». Уже при втором посещении дома тестя Фан заметил, что «папочка и мамочка», о которых столько трещала жена, совсем не интересуются ее делами. Господин Сунь принадлежал к категории «добряков», то есть людей никчемных. И верно, в агентстве печати, где он заведовал бухгалтерией, он не пользовался никаким влиянием. Жена его души не чаяла в поздно родившемся малыше (в роду Суней перед тем в течение трех поколений рождалось лишь по одному ребенку). Сын всегда был одет с иголочки и тщательно причесан — ни дать ни взять парикмахер из модного салона или официант в иностранном ресторане. Старики считали, что выполнили долг перед дочерью, дав ей образование, и больше не хотели утруждать себя заботами о ее будущем. Может быть, окажись зять богатым, они уделили бы ей больше внимания.

По-настоящему дружна с Жоуцзя была ее тетка, учившаяся в Америке, — из тех, что зовут чужих детей «ваши беби», а чужую жену — «ваша миссис». Разумеется, Жоуцзя приходилось называть ее «анти»[146]. В молодые годы тетушка достигла успехов, о которых никак не могла забыть, и считала себя вправе строго порицать нынешних студенток. Единственное исключение она делала для Жоуцзя, которая охотно слушала ее воспоминания. Старики Суни побаивались ее и спрашивали ее совета по всем важным делам. Муж ее, некто Лу, был человек донельзя самодовольный и любитель порассуждать о политике. Он был глуховат, люди быстро уставали говорить с ним и прекращали дискуссию, но он не замечал этого и продолжал упиваться собственным красноречием. Супруги работали на шелкоткацкой фабрике: он был главным инженером, она там же заведовала кадрами. Так и получилось, что Жоуцзя стала работать у нее в отделе.

Тетка очень скоро пришла к выводу, что племянница ошиблась в выборе супруга, и уже не скрывала своего невысокого мнения о способностях и познаниях Хунцзяня. У Хунцзяня же после нескольких встреч с нею сознание собственной неполноценности стало возрастать, как цены в военное время. Бездетная тетушка держала пса, таксу по имени Бобби, которого любила больше жизни. Почему-то пес всякий раз набрасывался на Хунцзяня, а тот выходил из себя, слыша при этом неизменную фразу хозяйки: «О, собаки так понятливы, они умеют отличать хороших людей от плохих». Но ударить животное он не смел — как заслуги мужа придают вес его супруге, так положение хозяев делает неприкосновенным их пса.

Стараясь, чтобы Хунцзянь понравился тетке, Жоуцзя посылала его прогуливать собаку, но это не вызывало у него прилива добрых чувств. Однажды он зло бросил:

— Твоя тетка собаку любит больше, чем тебя!

— Не выдумывай!.. Такой уж у нее характер, — не слишком вразумительно ответила жена.

— Не очень-то ее люди жалуют, вот и возится все время с собакой.

— Иные собаки лучше людей, — огрызнулась Жоуцзя. — Бобби и впрямь лучше тебя, он без причины никого не кусает. А таких, как ты, просто нельзя не укусить!

— Ты тоже заведешь собаку, как твоя тетка. А на самом-то деле это мне, неудачнику, стоит обзавестись псом. Родственники мной помыкают, друзей у меня нет, жена… жена часто сердится или не замечает меня… А собака виляла бы передо мною хвостом, я бы знал, что в мире есть существо, которое заискивает передо мной, смотрит снизу вверх. Перед твоей теткой на фабрике лебезят подчиненные, дома ее все слушаются, а племянница так в рот и смотрит. Зачем ей еще собака? Окружают человека и лесть и поклонение, а ему, видно, все мало!

— Помолчи, сделай одолжение! — пытаясь сдержать себя, прошипела Жоуцзя. — У нас не бывает подряд трех спокойных дней. Только недавно помирились — и вот на́ тебе!