Осажденная крепость

— Уж очень эти люди прижимистые. Жить на такую маленькую сумму! Наша дочь привыкла к комфорту, там ей пришлось бы тяжело.

С этим брачным проектом было покончено. Посовещавшись несколько дней, родители решили: чем отдавать свое сокровище в чужую семью и все время беспокоиться за ее благополучие, лучше принять зятя в свой дом. Встретив на банкете Хунцзяня, глава семьи сказал жене, что есть у него на примете молодой человек — из почтенной семьи, имеет степень, к тому же он живет у названого тестя, так что переехать в другой дом для него ничего не стоит. Хорошо также, что его родители, пострадав от войны, не смогут разыгрывать из себя провинциальных аристократов и не будут против того, чтобы их сын поселился у тестя. Госпожа Чжан выразила желание познакомиться с Хунцзянем.

Хунцзянь отправился к Чжанам сразу по окончании работы. Проходя мимо иностранного мехового магазина, он обратил внимание на котиковую шубу, которая по случаю Нового года продавалась всего за шестьсот юаней. Он мечтал о такой еще в Европе, но не решался купить. В Лондоне мужчину в шубе, не имеющего собственного автомобиля, — если только он не чернокожий, не боксер и не еврей-ростовщик, — принимают либо за циркача, либо за сутенера. Только в Вене считается обычным носить шубу или меховой жилет под пальто. Оказалось, на родине многие тоже носят шубы; выставленный в витрине образец раздразнил Фана, однако, подсчитав свои ресурсы, он лишь вздохнул. В банке ему платили сто с лишним юаней, что считалось неплохим окладом, но этих денег хватало лишь на текущие расходы. В семье тестя он жил совсем даром, так что просить у него такую сумму на предмет роскоши было бы бессовестно. От заграничной поездки у Хунцзяня оставалось шестьдесят с лишним фунтов стерлингов, половину из них он отдал для приобретения кое-какой мебели, так что на руках у него было в пересчете всего шестьсот с чем-то юаней. Истратить их все на одну шубу было бы неразумно. Страна в беде, на всем следует экономить, да и вообще скоро уже потеплеет, можно обойтись и без этой покупки.

Господин Чжан приветствовал его с шумным радушием: «Хэлло! Доктор Фан, милости просим». У него была особенность, выработавшаяся за долгие годы общения с иностранцами (впрочем, в иностранных фирмах или Ассоциации христианской молодежи это вряд ли считалось особенностью), — он любил вставлять в свою речь ненужные английские слова, не выражающие больше того, что можно сказать по-китайски. Слова эти нельзя было бы уподобить, скажем, золотым зубам во рту — те служили не только для украшения. Скорее их можно было сравнить с тем, что порой застревает между зубами и указывает лишь на то, что человек хорошо пообедал. Чжан старательно подражал американскому выговору, чуть-чуть перебарщивая при произнесении носовых звуков, так что со стороны казалось, будто у него насморк. Когда он говорил very well[32], получалось нечто, напоминающее урчание комнатной собаки — «вурри вул». Жалко, что его не слышали древние римляне, иначе Персий увеличил бы число «звуков, похожих на собачье урчание»[33].

Хозяин первым делом справился у гостя, каждый ли день он go down town[34]. Затем, когда Хунцзянь обратил внимание на шкаф, забитый вазами, чашками, тарелками, и спросил, занимается ли господин Чжан коллекционированием фарфора, тот ответил:

— Sure[35]. Прошу сюда, have a look-see[36].

Хозяин раскрыл шкаф. Осматривая вещи, Хунцзянь видел на каждой вещи штампы «Чэнхуа», «Сюаньдэ», «Канси»[37], но, не умея отличить подлинные вещи от подделок, ограничился замечанием:

— Наверное, это стоит больших денег!

— Sure! Деньги немалые. Plenty of dough![38] Но лучше скупать фарфор, чем картины или книги. Если обнаружится, что книга — подделка, она становится waste paper[39]. А поддельный фарфор можно использовать как столовую посуду. Когда я приглашаю иностранных friends[40], я ставлю в качестве salad dish вон то блюдо времен Канси с разноцветным рисунком на синем фоне. Они находят в нем аромат древности и даже говорят, что угощение приобретает old time[41] вкус.

— Не сомневаюсь, господин Чжан, что у вас наметанный глаз, вряд ли вам подсунут подделку.

Чжан расхохотался:

— Помилуйте, я ничего не смыслю в этих узорах и датах изготовления. Надо бы полистать книги, да дела заедают. Но у меня бывает hunch[42]: иной раз поглядишь на вещи и вдруг — what do you call[43] — возникает необъяснимый порыв. Купишь, выясняется, что о’кей. Торговцы антикварными вещами меня уважают. Я им часто говорю: «Нечего подсовывать подделки, стараться fool[44] меня». O yeah! Чжан вам не sucker![45]

Он закрыл шкаф, вызвал звонком прислугу и сказал:

— Headache!

— Вам нездоровится? Голова разболелась? — переспросил Хунцзянь.

Хозяин удивленно посмотрел на него:

— Кому нездоровится? Я чувствую себя превосходно.

— Но вы же сказали, что голова болит?

Чжан снова рассмеялся и сказал вошедшей служанке: