Осада Азова

– «…Писали вы нам, что под Азов пришли войною от турского султана паши: Гуссейн-паша, Пиали-паша с войсками и с крымским царем и с царевичами в судах морем, конные полем и обступили город Азов со всех сторон накрепко. И вы, атаманы и казаки, хотя и пострадали за истинную православную веру и за нас, великого государя, над ними, басурманами, промышляли всякими мерами, билися с ними и кровь свою проливали и подкопы под их валы и под их пушки вели многие. А у подкопов и у промыслов был ты, атаман Осип Петров. И в тех подкопах многие сходились встречею и вели бои в подкопах. А на всех подкопах побито басурман из мелкого ружья двадцать тысяч человек. И турского царя большое знамя, а с ним много других знамен взяли. А рвов копано около города на пять верст и больше, опричь земляных больших валов, чем вас бусурманы хотели, засыпав, подавить. И в то осадное сидение к вам, атаманам и казакам, злочестивые с великим своим лукавым прельщением и с грозами перекидывали на стрелах многие свои грамоты, а сулили на казака по тысяче талерей, чтоб вам, атаманам и казакам, ту многую казну взять у них, а город покинуть. И вы, атаманы и казаки, на их басурманскую прелесть не покусилися и им во всем отказали, а служили нам и сыну нашему, благоверному царевичу Алексею Михайловичу. И вы, атаманы и казаки, от неверного нашествия отсиделись. И с тою своею службою вы, атаманы и казаки, прислали к нам, к Москве, станичников: атамана Наума Васильева, да есаула Федора Порошина, да двадцати четырех человек казаков. И мы, божьей милостью царь и самодержец всея Руси, Михаил Федорович, вас, атаманов и казаков, и все Донское войско, Осипа Петрова с това­рищи, за тую вашу службу и за радение, и за промысел, и за крепкостоятельство, что вы против турских, и крымских, и иных земель стояли крепко и мужественно, и бились, не щадя голов своих, и многих басурманов побили, и на их басурманские прелести не прельстилися, и от таких многих людей отсиделись, милостиво похваляем, и станичников ваших, атамана Наума Васильева да есаула Федора Порошина с товарищи, пожаловали нашим царским великим жалованьем. А к вам, атаманам и казакам, и ко всему Донскому войску, мы послали с нашим государским жалованьем и с милостивым словом дворянина нашего Афанасия Желябужского да подьячего Арефу Башмакова, да с ними отпущены к вам из ваших ста­ничников казаки, Прокофий Иванов с товарищи, одиннадцать человек, да шесть человек казаков же донских, Юрко Марченок с товарищи, которые к нам, великому государю, писали, что вы ныне наги, босы и голодны и запасов, и пороху, и свинцу нет, и от той нужные осады многие казаки хотят идти врознь, а иные многие переранены, и мы, великий государь, к вам, атаманам и казакам, осадным сидельцам, за вашу службу и раденье и за осадное сиденье, пошлем нашего государского жалованья пять тысяч рублев денег. И как к вам сия наша грамота придет, вы бы, атаманы и казаки, то наше государское жалованье у них ваяли и впредь на нашу государскую милость и жалованье служили и радели и промышляли, и против басурманов за истинную православную христианскую веру стояли крепко и мужественно. А хлебных и иных запасов, и пороху, и свинцу, и суконных товаров зимним путем послати к вам не мочно, и вы о том не оскорбляйтесь, а как, бог даст, по весне лед вскроется, и к вам, атаманам и казакам, наше государское жалованье, хлебные и всякие запасы и порох, и свинец, и сукна пришлем. На нашу государскую милость будьте надежны во всем. А то, что писали вы с атаманом Наумом Васильевым о городе Азове, то мы, великий государь, по­сылаем в тот город нашего дворянина Афанасия Желябужского и Арефу Башмакова досмотреть Азов, переписать и на чертеж начертить, и о том наш царского величества указ и повеленье будут вскоре. А вы бы, атаманы и казаки, службу свою, и дородство, и храбрость, и крепкостоятельство к лам, великому государю, к нашему царскому величеству, совершали, и своей чести и славы не теряли, за истинную христианскую православную веру и за нас стояли по-прежнему, и на нашу царскую милость и жалованье были надежны.

Писан на Москве, лета 7150, декабря в 2-й день»[22].

Думный дьяк Федор Федорович Лихачев положил царскую грамоту на стол и стал вглядываться в лица бояр, словно хотел проверить, правильно ли они поняли царское милостивое слово.

Царь сидел, опустив голову, и молчал. Бояре тоже молчали.

Царю это не понравилось. Он поднялся, нехотя сделал поклон, – повелеваю-де, а вы то мое повеление примите. Сел. Бояре поводили глазами, поерзали задами на скамейках, и опять ни слова. Царь спросил:

– Это дело государственное?! Гоже ли? Чего уставились на меня? Чего молчите? Аль палкой вас бить всех надобно?

Тогда один боярин с остренькой рыжей бородкой тоненько, елейным голоском сказал:

– Царь-батюшка, не больно ли великую похвалу и милость ты кладешь донским казакам? Турки-то все едино будут на крепость наступать. Вот ежели бы они, казаки, еще раз отстояли крепость, тогда бы мы удостоверились, что они, донские казаки и атаманы, вполне достойны такой ласки.