Осада

Она потянулась к ручке и замерла. А потом глубоко вдохнула и прошла в комнату. Ее тут же атаковали воспоминания и запах старых книг. От первого хотелось плакать. От второго… тоже.

Комната была небольшой, плохо освещенной. Тут было несколько маленьких окон вдоль южной стены. Другие три стены были в книжных полках, многие теперь были пустыми — особенно верхние — их книги рассыпались по полу, ядро упало довольно близко. К счастью, не попало. Окна потрескались, но держались. В стенах не было дыр. Это нельзя было сказать о других частях замка.

В центре комнаты был большой стол, все еще полный бумаг. Она прошла, осторожно избегая места, где она видела тело отца, и опустила голову. Почерк ее отца смотрел на нее, вызвал комок в горле. Он всю взрослую жизнь был королевским ученым. Он учил аристократов, Дарика и его отца, сообщал о важном, встречался с соседними королями до того, как они перестали отвечать, до Керна и магии, до напряжения и натянутых связей. Может, важнее было то, что он собрал все книги в этой комнатке.

В комнате, где он умер, где она в последний раз видела Филиппа.

Она опустилась на колени, радуясь, что не пришла сюда раньше. Даже теперь казалось, что все это было вчера. Исчезновение и смерть. Она не знала, что хуже. Она скучала по обоим, боль была ужасной — боль поглощала.

Она знала о судьбе отца. А Филипп… пропал. Она не знала, где он, жив ли…

Она покачала головой. Она пришла сюда не ради боли. Она пришла за ответами.

Она пошла вдоль стен, водила ладонью по корешкам книг, на которых выросла. Она замерла у третьей стены и посмотрела на верхнюю полку. Книги, что были там, теперь усеивали пол. Она опустилась, подобрала ближайшие и прижала к груди. Ее отец не давал ей читать эти книги, но она знала, что в них магия. Заклинания, правила, история. Все, что хотел бы знать человек. И многое, чего люди знать не хотели.

Если где и была информация, как остановить Керна, то в этих книгах.

Ей только нужно найти.

Восемь

Год. Столько они были в ловушке, и становилось только хуже.

После первых недель хаоса Дарик собрал армии и добровольцев и попробовал бороться. Сотни людей погибло без жалости. Они укрылись за стенами и ждали, пока Керн убьет их. Но этого не было. Они поняли, что Керн не хотел убить их. По крайней мере, быстро. Он хотел окружить город, лишить контактов, еды и всего, что помогало выжить. Керн еще и стрелял из пушек, пытая город другим образом.

Марен устала. Не той усталостью, которую исправил бы сон, а глубоко внутри. В темных местах, где голод был постоянным спутником отчаяния.

И у нее не было ответов, как победить Керна.

Она наполнила чашку перед собой овсянкой. Сделала это снова. И снова. И снова. Как вчера. Так будет завтра. И дальше. И дальше. Пока у нее ничего не останется.

Знаки ущерба были всюду. Дом там. Магазин там. Все сравняли пушки. Все напоминало, что это еще не конец.

Будет лишь хуже.

Особенно ночью.

Ночи были темными. Огня не было. Даже свечей. Они давали Керну прицелиться.

Марен укуталась в плащ плотнее. Зима решила наступить раньше. Многие окна замка были разбиты, ветер гулял по коридорам. Он только усиливал мглу на городе.

Холод подступал, а с ним и болезни, усиленные плохим питанием.

Адаре стояла рядом с ней, держала несколько одеял, всегда поддерживая словом и улыбкой. Она каждый день проводила с людьми. Ела с ними. Ощущала то же, что и они.

Они любили ее за это. Наконец. Для этого потребовались осада, страх и смерть.

Марен отложила ложку, очередь закончилась.

— Что еще нужно сделать? — спросила она.

— Можешь отнести это в лазарет? — Адаре передала ей кувшин воды.

Она взяла его левой рукой и быстро передала в правую.

Адаре нахмурилась, словно поняла то, что забыла.

— Все еще болит.

— Нет, — пожала плечами Марен. — Просто… боль не прошла вся. Но стало лучше. Я могу жить.

— Это не одно и то же.

— Теперь уже все не так, — Марен опустила кувшин и села рядом с подругой. — Когда мне было четырнадцать, я упала с коня, когда он испугался и неожиданно прыгнул. Ф… — она глубоко вдохнула. Она давно не давала себе думать о нем. — Филипп поднял меня. Боль была всюду. Я плакала и просила его отнести меня домой. Но он подвел меня к лошади и подал сигнал сесть на нее. Этого я не хотела. Я боялась. И мне было больно. И Филипп сказал то, что я не забуду. «Ты должна забыть боль. Ты должна одолеть свои страхи», — она взяла Адаре за руку. — Сейчас я еще лучше понимаю эти слова. Моя боль не важна. Правда. Это пустяк. Это даже болью не описать. Это неудобство.

Адаре опустила руку.

— И это из-за того, что ты попыталась спасти моего сына.

— Нет, — возразила Марен. — Это из-за Керна. Все из-за него.

Девять

Камень полетел в ее голову, Марен пригнулась за столом. Адаре присела рядом с ней, обвивая руками ребенка.

— Мы должны сдаться! — кричал мужчина из толпы. — Мы не проведем тут третью зиму!

Так было уже час. Люди вышли на улицы, думали сердцами, а не головами, махали самодельными флагами и добавляли больше разрушений уже пострадавшему городу.