Осада

— Тебе в диковинку, а мы нагляделись. В обкоме не дураки сидят, правильно делают — всюду со следователями сога ездят и снимают. А потом журналистам показывают, в Москву возят, за границу. Молодцы, ничего не скажешь. А про Веклича смотрел?

Теплов кивнул. Юра вновь поглядел ему в глаза, помедлил, то ли с мыслями собираясь, то ли решая, говорить или нет. Наконец сказал:

— Есть подозрение, что Веклича расстреляли осетины.

Теплов не разинул рот лишь потому, что губами держал папиросу.

— Да, да, — подтвердил свои слова Юра, — осетины. По маркировке на гильзах мы узнали, что патроны были из нашего склада. Понимаешь, конечно, солдаты патроны продают, что тут скрывать, об этом все знают. Но продают только осетинам. Они ведь понимают, что грузины их той же пулей и убьют, поэтому грузинам ничего не продают, это точно. Так что по Векличу стреляли осетины.

Теплов запротестовал:

— Абсурд! Зачем это им? Веклич сопровождал в город транспорт с мясом.

— Который исчез после расстрела, — подхватил Юра. — Они проехали четыре грузинских села, если б грузины захотели забрать это мясо, то могли десять раз выгрузить машины, никого не убивая. А потом списали бы все на бесконтрольных партизан, как они всегда и делают. Машины же расстреляли на самом въезде в город, в двух шагах от кэпэ. Грузины никогда там ничего не устраивали, чтоб своих не подводить, которые живут поблизости. И гильзы — главное! Нет у грузин патронов этой серии.

Теплов спросил:

— Разве не могли грузины захватить какого-нибудь осетина с оружием?

Юра согласился сразу же, но без энтузиазма и явно без веры.

— Да, — сказал он, — соговцы это и записали.

Теплов сказал:

— Сергуненко думает — если вы отсюда уйдете, грузины всех осетин перебьют.

Юра кивнул:

— Конечно, перебьют. А так они сначала перебьют нас, а потом осетин.

Теплову расхотелось продолжать разговор. Юра тоже приумолк, он глядел на мигающие жгучим светом дырочки в дверце буржуйки, и к нему на лицо возвращалось добродушное выражение. Угли в печке громко щелкали, выпитая водка разлилась по телу ласковым теплом, в ресницах начала скапливаться сонливость. Мысли замедлили свой бег.

Вдруг не слишком далеко раздалась автоматная очередь, еще одна. Благостное состояние Юры мгновенно улетучилось. Он вскочил и принялся спешно надевать бронежилет. В комнату вошел старший лейтенант. Он сказал не то чтобы взволнованно, а как-то чуть менее спокойно, чем прежде:

— Юрка, вспомнили про развилку. Давай, слетай, посмотри, что там.

— Слышу, — сказал Юра, натягивая зимний меховой шлемофон и вешая на грудь автомат. Он подошел к Теплову:

— Бывай, — сказал весело, крепко пожимая руку, — Питеру поклон.

…Следующий пост, у которого Сергуненко остановил машину, проехав для этого с четверть часа по городским окраинам, был осетинский. Под старыми, раскидистыми деревьями стояла избушка, а в ней группа разновозрастных мужчин предавалась беззаботному пьянству. Они встретили вошедшего капитана радостными возгласами. Из-за стола вскочил небольшого роста мужичок с быстрыми глазками и поднес гостям по стакану вина.

— Витенька, здравствуй, дорогой! — частил мужичок словами.

Сергуненко поздоровался, выпил, но за стол садиться не стал, а по-хозяйски взял с блюда две жареные куриные ноги, передал одну Теплову, закусил вторую и, жуя, сказал угрюмо:

— Часовые, как всегда, не выставлены, ходи кто хочешь, караулу не до пустяков. Грузины колонной пройдут, вы и не услышите. А расхлебывать кто будет, мы?!

Эти слова возымели действие: приумолкшие было караульные поднялись и, разбирая сваленное в углу оружие, со смущенными лицами повалили из дома. Вскоре в избушке остались только Сергуненко, Теплов и шустрый мужичок.

— Кто это с тобой, Витенька? — спросил мужичок, заряжая семизарядный армейский карабин.

— Мой гость, — ответил Сергуненко.

Они с Тепловым вышли на низкое в одну ступеньку крыльцо. Вокруг было тихо и ни души. Из-за спины вывернулся мужичок. Он сунул Теплову в руки карабин:

— Хочешь пострелять? Вон, где огоньки — грузинское село.

Теплов отшатнулся от него в испуге. Сергуненко раздраженно гаркнул:

— Сколько раз говорить — никакой стрельбы!

Мужичок, нисколько не смутившись его сердитым тоном, покладисто сказал:

— Не буду, Витенька, не буду. Я думал, может, гость твой пострелять захочет?

Сергуненко шагнул с крыльца в темноту и пошел вперед, каким-то образом различая дорогу. Теплов следовал за ним. Шустрый мужичок семенил сбоку.

— Доложи обстановку, — приказал Сергуненко, все так же не поворачивая к нему головы.

Мужичок с готовностью ответил:

— Все тихо, Витенька, все тихо. Грузины какие-то вагончики привезли.

Сергуненко остановился и впервые посмотрел на мужичка.

— Что за вагончики?

— Не знаю, дорогой. Мы вечером ходили посмотреть, никого нет, на дверях замки. Один замок открыли, а внутри пусто. В засаде посидели и вернулись.

Сергуненко сказал со злобой:

— Зачем в засаде? Я же говорил — ходить только на разведку, никакого поиска.

Мужичок виновато моргал. Сергуненко в крайнем раздражении отвернулся, снова двинулся вперед и, отведя рукой выплывшую из тьмы ветку, буркнул Теплову:

— Осторожно.