Ось

Чего им не хватало, это как раз того ужасающе нейтрального монашества марсианских Четвертых, которое Сьюлин так ненавидела в своих воспитателях. На Марсе Четвертые словно ходили по незримым коридорам какого-то древ него лабиринта. Они утратили всю радость жизни, променян ее на замшелый авторитет. И все же это было лучше здешней анархии и вседозволенности. Долголетие землян всего лишь бессмысленно продлевало все земные пороки.

— Ну а что было дальше с мальчиком? — спросил док тор Двали, впечатленный ее горячностью. — Расскажите нам, пожалуйста, мисс Муа.

* * *

То, что случилось с Эшем, было одновременно простым и страшным.

Все тоже началось с того, что на Марс стал осыпаться пепел гипотетиков, пришедший из дальних областей Солнечной системы.

Это не было такой уж неожиданностью. Марсианские астрономы определили траекторию движения пылевого облака за несколько дней до того, как оно должно было показаться. Все с волнением ожидали предстоящего события. Сьюлин удостоилась разрешения подняться по крутым ступенькам на стену станции Бар Ки (во время послед ней войны, пятьсот лет назад, Бар Ки была крепостью), чтобы посмотреть на огненный дождь.

В жизни того поколения, к которому принадлежали ее воспитатели, как и в жизни их отцов и дедов, пепел не падал ни разу, так что Сьюлин была далеко не единственной, кто взобрался на крепостную стену ради этого зрелища. Станция была обращена тылом к хребтам гор Омод, а спереди расстилалась безлюдная, таинственно чернеющая равнина, на которой не было ни дорог, ни поселений. На эту пустыню и должна была выпасть большая часть пыли. Небо прошили огненные траектории падающих звезд, и Сьюлин зачарованно смотрела на них до тех пор, пока ее не стало клонить ко сну. Кто-то из взрослых положил ей руку на плечо и отвел в спальню.

Эш тоже стоял на стене, глядя на зеленые и золотые сполохи падающих обломков, но никак на это не реагировал.

Когда Сьюлин легла в кровать, ей расхотелось спать. Она лежала с открытыми глазами и размышляла об увиденном. О прахе машин аб-ашкен, питающихся льдом и камнем, живущих и умирающих долгими тысячелетиями в пустых холодных пространствах вдали от солнца. Прахе, который превращается в звездопад. Иногда, как она знала, им удавалось сохранить в себе достаточно жизненной силы, чтобы породить здесь другую, скоротечную жизнь. В учебнике по марсоведению рассказывалось о странных растениях полумеханической природы, быстро гибнущих от жары и едкого для них марсианского воздуха. Вырастут ли они теперь? Удастся ли ей на них посмотреть?.. Астрономы говорили, что предполагаемый эпицентр выпадения пепла находится южнее, не так уж далеко от станции Бар Ки. Сьюлин, с ее страстью к гипотетикам, не терпелось это увидеть.

Ровно того же, видимо, хотел и Эш.

На следующее утро на станции поднялся нешуточный переполох. Эш был возбужден, впервые с младенческих лет плакал, и одна из воспитательниц видела даже, как он бьется головой о стену спальни, причем о стену, обращенную на юг. Какая-то невидимая сила взорвала его обычное сонное безразличие.

Сьюлин хотела увидеть Эша — настаивала, чтобы ей дали с ним увидеться, как только узнала об этом, — но ее долгое время не пускали к нему. К мальчику позвали врачей. Эша лихорадило, то он проваливался надолго в беспробудный сон, а когда просыпался, тотчас требовал, чтобы ему разрешили уйти в пустыню.

Он перестал есть, и когда Сьюлин наконец позволили войти к нему в комнату, она с трудом узнала его. Эш всегда был круглолицым, щекастым и казался маленьким для своего возраста. Теперь он выглядел костлявым, а из глубоко ввалившихся глазниц взирали глаза со странными золотыми блестками.

Она спросила «что с тобой?», не ожидая ответа, но ее поразил его ответ:

— Я хочу пойти и увидеть их.

— Что? Кого? Кого ты хочешь увидеть

— ?Аб-ашкен.

Это и так звучало странно, а из-за робкого голоса мальчика прозвучало еще странней. Сьюлин почувствовала, как у нее пробежал холодок по коже, от поясницы до макушки.

— Каким образом ты хочешь их увидеть?

— Там, в пустыне, — сказал Эш.

— Там ничего нет!

— Есть. Аб-ашкен.

Потом он опять расплакался, и Сьюлин пришлось уйти. Сиделка, постоянно находившаяся при нем, вышла за ней в коридор и сказала:

— Он каждый день теперь просится в пустыню. Но я впервые от него слышу про аб-ашкен.

Правда ли они там — эти гипотетики, аб-ашкен? Или хотя бы какие-то их следы или останки?

Сьюлин спросила об этом одного из воспитателей — сухонького старичка, который, до того как стать Четвертым, преподавал астрономию.

— Да, на юге что-то происходит, — ответил он и показал ей серию аэрофотоснимков, сделанных в течение последних дней.