Ось времени

— Никакая сила в мире не может сдвинуть с места отрицательно заряженное активированное тело, — сказал Белем.

— Даже бесконечная сила?

— Существование одного автоматически исключает другое…

— Это просто юмор, — сказал я. — Я боюсь смерти и потому шучу. — Однако Белема не удовлетворил мой ответ. Меня тоже.

Я пнул кусок мрамора и запрыгал на одной ноге, корчась от боли.

Я не могу описать битву, так как не понимал, что же именно происходит. Изредка стена голубого света рвалась в нескольких местах, и тогда механдроиды начинали суетиться возле панели управления, пока стена не восстанавливалась. Вероятно, снаружи наша защитная стена выглядела весьма любопытно.

В лаборатории не было никаких признаков паники. Механдроиды спокойно занимались своими делами. Я бродил по лаборатории, воображая себя военным корреспондентом. Иногда я заглядывал в передатчик материи. Кусок серебряного мрамора все еще лежал там.

Я чувствовал себя весьма неуютно в этом мире будущего. Я не мог понимать основных взаимоотношений человека с обществом. Я видел этот мир в действии, но не понимал почему все происходит так, а не иначе.

Для людей этого мира пространство не значило ничего. Человек мог жить у черта на рогах — в самом дальнем конце Галактики — и тем не менее получать калифорнийские апельсины прямо с дерева.

Да, для них не существовало пространство, следовательно, должна была измениться сама система мышления.

И способ воевать тоже. Самое главное в этой войне — парализовать противника, сделать его неподвижным. Этот кусок мрамора был как гвоздь, которым нас приколотили к планете.

Значит, нужно придумать клещи, которыми можно этот гвоздь вытащить.

Я стал мыслить галактическими масштабами. В мозгу рождались странные идеи, например, вроде того, чтобы прицепить этот кусок к какой-нибудь планете с помощью лучевых тросов и вытащить его отсюда, как трактор вытаскивает из кювета машину. Я рассказал о своей идее Белему. Тот серьезно задумался, а потом сказал, что идея слишком фантастическая и у нас нет никакой практической возможности для ее реализации.

Несколько обескураженный, я сел и стал думать дальше. Потом опять подошел к Белему.

— Почему ты уверен, что супермехандроид сможет решить проблему некрона? — спросил я.

Он работал с каким-то хитроумным устройством, состоящим из разноцветных линз.

— И могу только надеяться на это, — спокойно ответил Белем. — Мы создаем его именно для решения этой проблемы, и мощь его мозга будет намного превосходить мощь любого механдроида.

— И он будет свободен в принятии решений?

— Да, в известных пределах. Он будет делать все, чтобы решить эту проблему.

— Но на что он еще способен, кроме этой работы с некроном?

— О, это будет мощный мозг, который решит многие проблемы.

Он снова вернулся к своей работе. Через некоторое время Белем продолжил разговор:

— Я все время размышляю над проблемой некрона. Материя и мысль связаны друг с другом. Может быть, некронное существо облекает себя в форму жертвы и постепенно пожирает его.

— Ты думаешь, что он убивает ради пищи?

— Я знаю об этом ровно столько же, сколько и ты. Может, немного больше. Мы не знаем, почему это существо убивает. Единственный разумный ответ — это поддержание своего существования. Даже организм с нулевой энтропией нуждается в этом.

Он задумчиво уставился на голубые вспышки. Думал он недолго — всего несколько минут.

А я в это время смотрел, как черная молния пробила голубую завесу и черное облако вплыло в лабораторию. Трещина в стене мгновенно была залечена, облако рассеялось.

Белем повернул ручку прибора, сдвигая две линзы.

— Вполне возможно, что мы уже никогда ничего не узнаем о некроне. Мы не сможем выстоять, ведь против нас стоит Военный Совет.

— А Пайнтер?

— А Пайнтер входит в этот Совет. Он уже трижды голосовал против уничтожения планеты. Он не хочет терять нас, особенно тебя.

— Очень любезно с его стороны. Особенно после его попытки убить меня в Подземелье.

— Парализовать, — поправил меня Белем.

Снова наступила тишина. Белем работал, а я смотрел.

— А что бы произошло, если бы у нас была возможность создать второй кусок мрамора? — спросил я немного погодя.

— Два отрицательно заряженный куска отталкивали бы друг друга. К несчастью, у нас нет ни времени, ни оборудования, чтобы создать второй кусок.

— Но нам достаточно расколоть этот пополам. Тогда они просто вытолкнут друг друга за пределы Галактики. Верно?

— Неверно. Кроме того, это невозможно. Так что нет смысла и говорить об этом. При расколе разрушится электронная матрица, целое никогда не бывает больше суммы его составляющих, а сумма составляющих всегда равна целому.

— Значит, ты никогда не слышал о Бакахе-Тарски, — сказал я.

— Кто это?

— Однажды я написал очерк о их работе, парадокс Бакаха-Тарски — так он называется — метод дробления твердого тела на части и затем соединение их вместе, но с другим объемом.

— Я должен вспомнить об этом. Ведь я прочел всю твою память. Это чисто теоретическая разработка, да?

Он обыскал всю мою память, и я почувствовал себя, как пациент перед врачом.