Оружием лжи и диверсий

Одновременно английские колонизаторы торопились на восточных рубежах Афганистана и с военными приготовлениями. Там возводились фортификационные укрепления, сосредоточивались крупные военные силы, строились дороги, аэродромы. А в мае 1923 года Англия предъявила Советскому Союзу пресловутый «ультиматум Керзона». Одним из его главных требований был отзыв советского дипломатического персонала из Афганистана. И когда Москва категорически отвергла наглый, беспардопный ультиматум, в Лондоне все чаще начали вспоминать довольно смелое умозаключение полковника Томаса Эдварда Лоуренса Аравийского, которое было сделано им в беседе с тогдашним министром Англии по делам колоний Уинстоном Черчиллем: «Я полагаю, сэр, что серьезных неприятностей у нас не произойдет по крайней мере в течение ближайших семи лет…»

А неприятности уже были, да еще и немалые! В 1923 году, например, в Кабуле провозгласили первую конституцию, в которой декларировались неприкосновенность собственности, жилища, равенство подданных перед законом и другие гражданские права. В то время при содействии Советского Союза в Афганистане началось сооружение дорог, промышленных предприятий. Росло и число светских учебных заведений. Натуральные налоги были заменены денежными.

Конечно, проводившиеся реформы не могли кардинально улучшить материальное положение народных масс. Их осуществлению, вполне понятно, препятствовали феодальная знать и реакционно настроенное духовенство. А озлобленные независимой внешней политикой Афганистана силы империализма уже плели новые заговоры против законного правительства эмира Амануллы.

В ход пускались старые испытанные средства — подкуп племенных вождей, мулл, снабжение их оружием. Весной 1924 года английским агентам удалось подготовить восстание племен в Хосте. Мятеж распространился на Газни, Джелалабад, Герат. Именно тогда бывший бухарский эмир Сеид Алим-хан, который регулярно получал от Лондона крупные суммы на подрывную деятельность против Советского Союза, по приказу своих британских хозяев призвал басмачей к вторжению в Бухару. Мятеж ширился. Появилась реальная угроза независимости Афганистана и безопасности пограничных районов Советского Союза. И только в результате успешных действий афганской армии и своевременной помощи СССР восстание было блокировано и подавлено.

— Если так пойдет дело и дальше, то мы скоро утратим в этом районе все свои позиции! — воскликнул после этого поражения полковник «Интеллидженс сервис» Бейли. — Не перебросить ли нам поближе к афганским границам со стороны Индии нашего прославленного Лоуренса? Разумеется, ему придется изменить внешний облик и на время забыть собственное имя, изобрести для себя какую-нибудь профессию. Ситуация деликатная, да и русские не упустят случая… Пусть позаимствует мой прежний опыт…

— Осмелюсь доложить, сэр, что еще в 1922 году, кажется в августе, мы устроили Лоуренса в воздушный флот под вымышленным именем Росса, — напомнили полковнику. — Он успешно прошел курс обучения в Эксбридже, тщательно скрывая свою биографию. Однако сохранить инкогнито ему все же не удалось. Примерно через полгода службы в авиации один офицер, хорошо знавший его прежде, но враждовавший с ним, сообщил о Лоуренсе журналистам. За эту информацию офицер получил что-то около 30 фунтов стерлингов…

— И все же я настаиваю! — оборвал говорившего Бейли. — Лоуренс должен быть там! Я не очень верю высказыванию нашего командующего на Ближнем Востоке сэра Алленби, который окрестил полковника шарлатапом. Лоуренс герой! Именно тот самый герой, который нужен нам, людям, стоящим у короны… Он защищает наши с вами интересы, способен проучить этих невежественных афганцев! — Полковник Бейли умолк и обвел присутствующих взглядом, словно ища у них поддержки. Но это была всего-навсего игра. Вопрос о Лоуренсе был решен заранее.

…Военный транспорт «Девоншир» отвалил от причала, развернулся и взял курс на Карачи — крупнейший порт тогдашней британской Индии. Лоуренс стоял на верхней палубе и провожал глазами уходящие в нависшую над гаванью дымку нефтяные резервуары, доки, здания. Отныне в документах он значился бортмехаником Шоу (это для тех, с кем придется иметь дело в Индии) и священнослужителем Пир-Карам-Шахом — для афганцев.

Карачи встретил «бортмеханика» криками уличных торговцев, грузчиков, перезвоном сигнальных колокольчиков рикш. В пыли возле закусочных сидели заклинатели змей, отдыхали погонщики верблюдов. Пестрая толпа в наполненных испарениями улочках течет сплошным потоком. В воздухе — настой острых восточных приправ. Лоуренс внезапно подумал о Каире — что-то напомнило ему то, прежнее место его жительства, всколыхнуло в памяти его «арабское прошлое». В нем заговорил Лоуренс Аравийский, которому, как говорили в те дни, пустыня проникла в кровь так же, как и малярия…

За время многодневного морского перехода Лоуренс отпустил бороду, немного пополнел. Он считал, что это даже к лучшему — изменившаяся внешность тоже ширма!