Оруженосец

Дело в том, что он — ещё рассматривая шкурки — сообразил важную вещь. Конечно, местные с этими арбалетами, можно сказать, рождаются. Но едва ли им надо стрелять на дальность. Такой лес ограничивает мир десятком–другим шагов. Тут важно уметь подобраться к врагу — бесшумно и как можно ближе. А Гарав легко стрелял на 60 метров из «эскалибура», а из развлекательного «арлета» за десяток метров попадал в муху. Местные жители едва ли вообще могли себе представить, что такое бывает и может кому–то пригодиться. Иначе, оценив «машинку» приезжего, они просто не стали бы нарываться на соревнование.

Линия стрельбы была аккуратно выложена белыми камешками. И местный стрелок подошёл к ней, заряжая арбалет… ага! Он заряжает его с упором в живот. И руками — правда, обеими. Слабенькая тетива. И лук тоже… конечно, если сравнивать с арбалетом гномов.

Гарав зарядил оружие. И заметил, что вокруг запереговаривались. Но это уже было всё равно. Соревнование так соревнование.

Жестами местный объяснил, что сначала будем стрелять по кабану. (До него было метров двадцать, и дальше стояли только носорог и медведь.) Поднял три пальца — три стрелы. И жестом предложил гостю стрелять первому.

Гарав поднял арбалет и тут же выстрелил — фактически одним движением. Мишень пошатнуло, зрители вякнули — и притихли. Стрелы в мишени не было.

Потому что она торчала в дереве на окраине росчисти — метров за пятьдесят от линии стрельбы. Исследование, проведённое мальчишками, показало — стрела попала за ухо.

Две другие стрелы Гарав всадил под лопатку и в глаз — они тоже улетели дальше. Местный с задумчивым видом почесал нос и тоже начал стрелять.

Его стрелы практически повторили попадания Гарава. Но остались торчать в мишени. Жестом местный предложил стрелять в медведя. Но Гарав покачал головой, снова заряжая арбалет. И показал на дерево за росчистью — ель, украшенную оранжевыми лишаями, выделявшуюся среди прочих даже в чаще. До неё было метров сто. На столько Гарав из арбалета не стрелял никогда. Но с другой стороны — гномский арбалет — не спортивная машинка.

— Вон та ель, — сказал Гарав. — Фередир, поставь там что–нибудь.

Тот кивнул, поманил с собой троих пацанов, и они оттащили туда, к ели, всё того же кабана. Вернулись бегом. Местные мальчишки смотрели обиженно и даже враждебно. Чемпион выглядел уныло, но ещё бодрился — кажется, всё–таки не верил, что такое возможно…

…Возможно.

Гарав попал все три раза, и местный только рукой махнул, когда ему явно стали предлагать попробовать выстрелить. Буркнул что–то, но, когда отдавал шкурки Гараву, пожал ему локти с искренним восхищением и в движениях — и во взгляде.

И вздохнул.

* * *

Сидя у шалаша, Гарав любовался мехом. Он как–то не воспринимал эти шкурки, как большие деньги. Если золото и серебро были близко к людям и в Пашкином мире, то меха, хоть и дорого стоили, не соотносились с «богатством». Но мех был красивым, что спорить. Казалось даже, что на нём играет солнце, которое если и было — то за кронами елей.

Фередир сидел наискось, резал на подобранной деревяшке какой–то сложный узор, мурлыкал простенькую песенку — такую простенькую, что не прислушаться было нельзя…

 _Я_пpоснулся_pано_утpом,_

 _Оседлал_опять_коня._

 _Поднялась_тpава_степная,_

 _Снова_в_даль_меня_маня._

 _Я_скачу_навстpечу_солнцу_

 _И_смеюсь_в_его_тепле._

 _Есть_лишь_счастье_гоpизонта_

 _Для_pожденного_в_седле._

 _Степь_pаскинулась_шиpоко_

 _И_цветаста,_как_ковеp._

 _Звонок_голос_дpуга–pога,_

 _Конь_силен_и_меч_остеp._

 _Я_пою,_и_эта_песня_вдаль_

 _Несется_сpедь_полей:_

 _«Есть_лишь_счастье_гоpизонта_

 _Для_pожденного_в_седле!»_

 _Обгоняя_летний_ветеp,_

 _Конь_несет_меня_стpелой._

 _Только_он_на_целом_свете_

 _Мне_и_дpуг,_и_бpат_pодной._

 _Для_дpугих_шелков_богатство,_

 _Златый_кубок_на_столе_—_

 _Есть_лишь_счастье_гоpизонта_

 _Для_pожденного_в_седле._

 _Мудpецы_в_высоких_шапках_

 _Пусть_ведут_извечный_споp._

 _Я_ж_познал,_что_все_живое_

 _С_самых_сотвоpенья_поp_

 _Без_пpичины_не_pодится_

 _И_не_сгинет_на_земле…_

 _Есть_лишь_счастье_гоpизонта_

 _Для_pожденного_в_седле…_[61]

— Волчонок, а почитай что–нибудь.

Гарав ещё раз тряхнул шкурки, отложил их, потянулся. Он и не думал возражать — наоборот, после стольких дней молчания… Пару секунд мальчишка думал, что прочесть. И вспомнились стихи, которые писала одна женщина, уже взрослая — с ней Пашка познакомился в Интернете. Их Гарав тоже перевёл. На одной из вечерних стоянок у костра, когда думал о… о Мэлет. А просто и сейчас легко вспомнил перевод. Помедлил ещё немного — и…

 _Я_себя_ведь_раздавала_по_кускам,_

 _Не_боялась_и_ходила_по_мосткам,_

 _И_поскрипывали_мерно_мостки,_

 _А_под_ними_воды_огненной_реки._

 _А_сегодня,_что_за_диво_со_мной?_

 _Я_из_дому_ни_рукой,_ни_ногой,_

 _А_в_светлице_полумрак_полусвет…_

 _Сколько_дней_прожито_в_ней,_сколько_лет._

 _Мне_и_воля_уже_не_нужна,_

 _В_чистом_поле_пролегла_борозда,_

 _Словно_след_лежит_на_сердце_моем,_

 _Хорошо_так_было_нам_в_ней_вдвоем._

 _А_потом_ругали_матерь_с_отцом…_

 _Опозорила_я_весь_отчий_дом!_

 _Запирали_на_тяжелый_засов,_

 _Выпускали_во_дворы_злобных_псов._

 _Посадили_меня_в_темный_чулан,_

 _Жениха_нашли,_будь_он_окаян!_