Оружейник

— Саша хороший, — что-то в этой фразе меня слегка царапнуло. Не в словах, в тоне… словно про любимого щенка сказала. — Мы, в основном, делились воспоминаниями о той, прежней жизни. Хотя общих тем нашлось совсем не много. Саша петербуржец, а наш папА служил сначала в Киеве, потом в Самаре. До войны, до революций, всего этого ужаса… знаешь, оно уже почти забылось, отдалилось. Иной раз даже начинало казаться, что та, прежняя жизнь вообще была не со мной, просто юная и слегка взбалмошная французская провинциалка придумала себе романтичную историю. А сейчас вдруг снова начало всплывать в памяти ярко, четко, красочно — толпы эти, кумачовые флаги, переполненные вокзалы и поезда, выстрелы по ночам, эвакуация…

Она мотнула головой, словно пытаясь стряхнуть, отогнать прочь ненужные воспоминания как назойливую мошкару.

— Я понимаю, это все давно в прошлом… а мне сейчас надо думать о том, что будет… и я не знаю…

— Погоди секунду…

Выпрямившись, я пошарил рукой в глубине верхней полки. Завал мужской, обыкновенный, проще нащупать чем увидеть — и да, почти у самой стенки ладонь знакомо кольнуло.

— Вот, возьми…

— Но… — Женевьева посмотрела на меня так, словно я вытянул из цилиндра белого кролика. Хотя белым был всего лишь свитер из козьей шерсти, грубой вязки. Куплен по случаю в Шотландии, почти год назад, но вот одевал я его с тех пор всего пару раз. Старый серый, хоть и менее теплый, вдобавок, местами залатанный, был настолько привычнее, что спросонья руки сами к нему тянулись…

— Бери-бери, этой ночью он тебе пригодиться. Это к вопросу о том, что будет — будет холодно.

— Спасибо… Мартин. Ты… очень добр. Наверное, я поэтому и пришла сейчас к тебе. Саша сказал, решать… про меня будет капитан вместе с тобой. А я… сейчас я вообще не понимаю, зачем вы меня подобрали, что будет дальше…

— Сашка умный, но иногда дурак, — раздраженно бросил я, мысленно добавив: "как и я сам".

— Капитан… это не должность, прозвище, хотя сейчас выходит, что и должность тоже… примет решение сам, в лучшем случае моего совета спросит. Но бояться тебе нечего, поверь…

По глазам было видно, что поверила она мне сантима на два. Оно и понятно — как не улыбайся, на благотворительный приют "Добрая тетя" совершенно не похожа.

— Ладно… — я снова сел на кровать и взялся за ёршик. Разборку, тем более, полную, лучше делать без внешнего прессинга, но хоть по стволам лишний раз пройтись не помешает. — Есть в Париже один довольно мерзкий тип, с которым иногда нам приходится работать…

Всю предысторию нашего знакомства я уложил минут в десять и даже проиллюстрировал, выдав мадмуазель "люгер". Не "артиллерист" с оптикой, понятное дело, но тоже редкая штука — "бразилец", ранний контракт с клавишей предохранителя на затыльнике. Выменял год назад у одной тамошней обезьяны на бельгийскую жилетную хлопушку по причине пролюбленного этой обезьяной ударника, починил… но продать все никак руки не доходили…

— Теперь стало понятнее?

— Немного, — Женевьева вздохнула. — Я глупая, да? Ты вроде все понятно рассказал, а я так и не поняла, почему вы решили, что между мной… тем что случилось и похищением вашего главного есть связь. Даже этот… пистолет ваш хитрый… я же не видела его там.

Сначала я почти собрался ответить "да, глупая", а потом вдруг сообразил, что глупышом выглядеть могу и сам. Потому как для человека со стороны все наши рассуждения и построение теорий округ найденной Ковбоем одинокой гильзы, это даже не натяжка — замок из мыльных пузырей, надували-надували, а потом кто-то чихнул и все теории лопнули. И в Кота и в отца мадмуазель Вервиль могли стрельнуть разные люди из разных и вполне обыденных стволов.

— Не мы так решили, Женевьева. Это наш чертов "приятель" Буше выдал нам тебя в качестве ниточки. Может, он знает об этом деле намного больше, чем сказал. Может — врёт. Или сам банально заблуждается. Проверить это мы сможем, лишь размотав клубок до конца, потому что никаких других зацепок у нас просто нет, вот в чем главная сложность. И взять Буше за шиворот, чтобы вытряхнуть из него правду вместе с тем дерьмом, которым он доверху набит, мы сейчас тоже не можем. А раз так — получается, нам надо найти уродов, забравших твою сестру и вытряхнуть правду из них. Потом — того блондина "со странным лицом"…

— Звучит… сурово.

— Самонадеянно это звучит. Как в американских бульварных детективчиках, — я махнул рукой в угол, где на полу как раз валялся очередной покетбук, с трупом в кровавой луже на всю обложку — крутой парень ходит и всех лупит, пока кто-то не выведет его на след преступника. Но так просто бывает лишь в романах… плохих. А в жизни ты хоть и не полный карась, но вокруг целый океан куда более крупных и зубастых… так что приходиться играть по правилам, хоть и краплёными картами.

— Ниточка, значит… — задумчиво повторила девушка, — что ж… лучше быть ниточкой, чем арестанткой в ожидании суда. Сидя в тюрьме, я бы точно сестру не спасла, с вами же хоть какой-то шанс есть… он ведь есть, Мартин? Я… смогу еще раз увидеть Сюзи?