"Орлы Наполеона"

Откровенно говоря, особой помощи не понадобилось. Напоила жильца чаем со своей травкой. Выждала, пока он захрапит на весь дом. Впустила Лавилье и вручила ему орудие убийства. А вот тут вышла промашка… Надо было бы дать обычный хозяйский нож, палачу без разницы, чем убивать. Но пожадничала: потом ведь придётся выкинуть, ни хлеб, ни мясо таким резать уже не станешь. И достала кинжал покойного мужа. А тому клинок достался от отца, служившего в егерском полку императора. Приметный такой кинжал, с клеймом в виде наполеоновского орла.

И всё бы ничего, но, на беду, разбираться с убийством начал жандарм Пифо. А он ещё мальчишкой прибегал в кузницу к покойному мсье Прежану и с детства заприметил необычный кинжал. Теперь вот вспомнил и, заявившись к вдове, спросил напрямик, где, мол, егерский клинок? Не он ли торчал в груди убитого живописца?

Ответить было нечего. Поэтому, когда Пифо на миг отвернулся, вдова размозжила ему голову чугунной сковородкой. Спрятала труп в подполе, кухню от крови отмыла. А ночью разрубила тело на куски и, уложив в мешок вместе с формой и увесистым камнем, сбросила с обрыва в реку.

Жалела ли старуха жандарма, которого знала ещё ребёнком? В общем, нет. Он её разоблачил, и, значит, оставалось одно из двух: либо ей на каторгу, либо ему в могилу. Она вообще никогда никого не жалела уж такой характер. Даром, что ли, ещё покойный муж её побаивался…

И уж менее всего она жалела русского художника, жить которому остались считаные минуты. Так-то, само собой, мужик видный — статный, синеглазый, усы вразлёт. Лет двадцать назад, может, и пригорюнилась… Но мужчины вдову уже давно не интересовали.

Сладко потянувшись, Марешаль пожаловался:

— Вообще заставили вы нас поволноваться. Мыто рассчитывали, что Луиза вас соблазнит. И тогда, в нужный момент… может быть, прямо в постели… она приведёт вас в бесчувствие. Удар по голове или сонный напиток из её рук, — ну, тут уже детали. Это был бы самый простой вариант. Но — не вышло. Вы оказались чересчур верным мужем, Серж. Ни открытые намёки, ни даже демонстрация её прелестного обнажённого тела — ничто на вас не подействовало. А время шло.

И тогда мы решили поступить иначе. Мадам Прежан принесла своё снадобье, вы съели его вместе с ужином и заснули мёртвым сном. А мы смогли беспрепятственно проникнуть в номер и связать вас, чтобы спокойно, без помех пообщаться до полуночи… Вот, собственно, и всё.

Сергей закрыл глаза. Дежавю[38] какое-то. Не раз приходилось ему быть на волосок от смерти — и всякий раз его удивляла потребность палача выговориться перед жертвой. То ли хочет похвастать умом и ловкостью, то ли сбрасывает болтливостью неизбежное нервное напряжение…

— А вы мужественный человек, Серж, — услышал голос Марешаля. — Держитесь спокойно, как ни в чем не бывало. Другой на вашем месте уже бился бы в истерике, пытался освободиться. Толку, разумеется, никакого, но ведь пытался бы…

— А я дёргаться вообще не люблю, — ответил Сергей, не открывая глаз. — Это вы, я вижу, все время дёргались — комедию ломали, в друзья набивались, заботу проявляли, в постель тащили… Клоуны.

Всплеснув руками, Марешаль восхищённо оглянулся на сообщников.

— Он ещё над нами смеётся! Нет, вы положительно очень смелый человек.

— А вы дураки, — сказал Сергей. — Или предатели. Ну, прикончите вы меня. Ну, рассвирепеет император и похерит союз с Францией. Вас же Германия потом без нашей помощи схарчит и косточки выплюнет. Вы этого добиваетесь?

— Пусть вас это не беспокоит, — окрысился Марешаль. Похоже, реплика Белозёрова его зацепила. — С Германией мы как-нибудь договоримся. Европейцы европейцев поймут. А договариваться с Россией — это как с медведем дружить. Опасным грязным медведем… Это говорю вам я, внук генерала Гурго!

Сергей открыл глаза и с интересом посмотрел на Марешаля.

— Какого Гурго? Того самого?

— Представьте себе. Дед умер ещё до моего рождения, но в семье его чтили как святого и меня воспитали на его примере.

— Хороший вырос внучок… А как же трудное детство в парижских трущобах? Папа плотник, мама прачка?

Марешаль расхохотался — от души.

— Вы, русские, народ сентиментальный и доверчивый. Расскажи трогательную историю, у вас уже и глаза… как это по-вашему… на мокром месте. А от жалости до дружбы недалеко… Мне же надо было с вами как-то подружиться, чёрт возьми.

— А как же сават?

— Чтобы научиться савату, жить в рабочем квартале не обязательно. Он вполне популярен и среди наших аристократов. Любят же в Англии лорды боксировать…

С этими словами француз в очередной раз взглянул на часы и поднялся. Пригладил волосы. Расправил плечи.

— Дамы и господа, внимание! — произнёс с волнением в голосе. — Пятое мая наступило.

Сообщники встали вслед за Марешалем и почтительно склонили головы. В комнате повисло торжественное молчание.

— Ну, наступило, и что? — настороженно спросил Сергей.

— Надо бы знать историю лучше, Серж, — назидательно сказал Марешаль. — Именно в этот день семьдесят лет назад на острове Святой Елены умер великий император.

Сергей поразился.

— Вот как? И вы, значит, специально тянули время, чтобы…