Орхидея съела их всех

– Но ведь все эти ужасные мысли застряли у нас в головах… Наверное, надо перестать их думать, правда? Нельзя же просто признать, что они у нас есть, и продолжать как ни в чем не бывало их думать?

– Если вы искренне поверите в то, что человек, подрезавший вас на дороге, часть вас самих, как вы отнесетесь к его поступку? Не торопитесь, ответ тут неочевидный.

– Я почувствовала бы примерно то же самое. Все равно страшно разозлилась бы. Может, даже больше.

– Вот именно. Наша ненависть к другим, на самом деле, произрастает из ненависти к себе. Если мы перестанем ненавидеть себя, то автоматически перестанем ненавидеть и всех остальных. Если мы постоянно собой недовольны и бесконечно терзаемся чувством вины, значит, мы себя ненавидим и, соответственно, ненавидим и окружающих. Даже если мы так никогда и не признаем, что все мы – часть одного целого, единого организма, достаточно всего лишь простить себя, чтобы сильно облегчить себе жизнь.

– Как это называется, когда оленям обламывают рога?

– Не знаю.

– Облом. Поняла? Так это и называется: облом! А как называется, когда оленям обламывают рога, а они при этом стоят на краю обрыва?

– Не знаю.

– Крутой облом!

– Что за бред…

– Да ладно, весело ведь! Там еще дальше есть: как называется, когда оленю обламывают рога и он стоит на краю обрыва, а в этот момент сзади подкрадывается другой олень и трахает этого первого?

– Чарли…

– Да ладно тебе, они наверняка уже слышали слово “трахает”! А все это называется – крутой гребаный облом! Ха-ха. Ну и напоследок. Как называется, когда оленю обламывают рога, а он стоит на краю пропасти, его трахает другой олень, и тогда этот первый испытывает такой оргазм, что от удовольствия взлетает в воздух?

– У оленей что, бывают оргазмы?

– Ты сдаешься?

– Да.

– Это называется нереально крутой гребаный облом.

– Оборжаться.

– Дети.

Пыхтение от упражнений на пресс на мгновенье прерывается.

– Вы оба совершенно отвратительны, – выдыхает Холли.

– Мама? А все эти оленьи части когда-то были настоящим оленем?

– Многими оленями.

– Ого.

– Так и быть, еще один прикол. Ребят, этот вам понравится. В общем, один мужик подстрелил в лесу оленя и несет его домой на ужин…

– Они тут так делают?

– Наверняка. Короче говоря, его жена готовит этого самого оленя…

– А сам он что, не может его приготовить?

– В этом анекдоте оленя готовит жена. Когда они зовут к столу дочек (а девочек, заметьте, зовут Оля и Нина), те играют у себя в комнате и приходят не сразу, так что отцу приходится на них прикрикнуть. Наконец все усаживаются. “М-м-м, – восхищаются девочки, которые не знают, что за мясо приготовила мама. – Объеденье! Что это такое?” “А вот угадайте, – говорит мама. – Это слово перед ужином крикнул папа, когда звал вас к столу”. Девочки хватаются за головы и орут: “О боже! Мы едим дерьмо!” Ха-ха-ха, смешно, правда?

– Этот анекдот довольно смешной, дядя Чарли. Только вот…

– …если бы Джеймс подстрелил оленя и приволок его домой, думаю, Холли и Эш это заметили бы.

– Точняк!

Ретрит окончен, Сильвия отвозит Ину, Флёр и Скай домой к Ине. Они заезжают в отель и забирают оттуда вещи. Ина предложила остановиться у нее, а у нее куда лучше, чем в безликом отеле с его нейлоновыми простынями и прозрачными занавесками. Если весь мир – иллюзия, то эпизод с домиком Ины Флёр удался неплохо: очаровательное жилище с прекрасным торфяным камином и рюмочками землисто-темного виски, да вдобавок с восхитительным ужином: густой сливочно-рыбный суп “каллен-скинк”, а на второе – хаггис[42], сыр с плесенью и фруктовый пирог.

Единственная недоработочка – книга.

– Раньше она абсолютно точно была пустой, – клянется Флёр.

Пока их не было, кто-то явно пробрался в номер, похитил пустую книгу в красной твердой обложке и заменил ее книгой в синем переплете, которую Ина и ожидала увидеть, – “Курс чудес”.

– Это и был “Курс чудес”, когда я тебе ее отдавала, – говорит Ина. – А это означает, что…

– …что у Флёр поехала крыша?

– Нет, дорогая. Я думаю, это означает, что Книга вернулась к нам.

– Книга?

– Да. Чтобы привести тебя сюда, ей понадобилось стать пустой. Очень благоразумно с ее стороны.

– Что ты знаешь об исчезновении своих родителей?