Орёл в стае не летает

Имя Аристотеля неожиданно всплыло у него, когда получил письмо правителя Троады* Гермия. Троада, где основное население состояло из греческих переселенцев древних корней, находилась под протекторатом Персии, поэтому Гермий мечтал о самостоятельности, которую обещал царь Македонии. Для успешной войны с персами Филипп подыскивал удобный плацдарм, откуда можно выдвинуться к владениям персидских царей. А Троада по своему географическому положению идеально подходила для создания опорного пункта македонских войск. Между правителями завязалась тайная переписка, где они называли друг друга друзьями. В одном из писем Гермий написал: «Ты ищешь наставника сыну. Возьми Аристотеля Стагирита, не пожалеешь. Он лучший ученик Платона, он его очень ценил. Аристотель сейчас у меня, с моего разрешения занимается реформированием государственного устройства Троады. Женат на моей племяннице, есть дочь».

Это письмо Филипп получил больше года назад. Переписка внезапно оборвалась, а потом в Пеллу пришла дурная весть. По доносу Гермия заподозрили в измене персидскому царю и предали мученической смерти. Аристотель спешно покинул Троаду и поселился на Лесбосе. Но самое удивительное для Филиппа оказалось то, что память вернула ему картины детства! Он вспомнил, что лекарем у царя Аминты, его отца, долгое время служил Никомах, а у него был сын… Аристотель. Возрастом они были почти ровесниками – сын лекаря немного старше, – поэтому они общались в совместных детских играх. После смерти царя Аминты македонский престол занял Пердикка, старший брат Филиппа, он отправил его, двенадцатилетнего подростка, заложником в Фивы на шесть лет. Никомах с семьёй вернулся в Стагиры, откуда уже после его смерти Аристотель перебрался в Афины ради учёбы в Академии Платона.

После небольших раздумий у Филиппа не оставалось сомнений: философ и преподаватель самого престижного учебного заведения, обладавший обширными научными знаниями, как никто другой подходил Александру в роли наставника царского наследника. А всякие прочие обстоятельства, вроде того, что Аристотель приверженец демократических прав и свобод граждан, не так важно. В чём был убеждён царь Филипп так это то, что Аристотель, опытный в общении с юношами из аристократических семей, окажется способным вытравить из Александра, на сегодняшний момент, дерзкого мальчишки, его природное варварское начало, сделать эллином.

Царь был уверен, что Аристотель согласится хотя бы потому, что остался без покровительства Гермия. На Лесбосе у друга Феофраста пребывать долго тоже проблематично. Возвращаться в Афины – некуда, в Академии его не ждут, да и желания у Аристотеля, видимо, не было. Родного дома у Аристотеля нет в Стагирах. Получается, ему прямая дорога в Пеллу, где Филипп окажет ему должное уважение, назначит хорошее содержание. Семнадцать талантов на год – не шутка, где ещё такое вознаграждение он получит! Пусть греки знают, как богат македонский царь и как щедр он ради наук для сына…

Филипп любит Александра, он напоминает его самого в таком же возрасте. Как брыкливому жеребёнку, ему необходимо срочно подобрать надёжную узду. Как раз этим займётся Аристотель, отвлекая Александра непосильной учёбой от всяческих проявлений необузданного характера. Рядом с мудрым наставником, каким представляется Аристотель, от мальчика уйдёт излишняя подростковая чувствительность и возбудимость, позволяющая ему совершать поступки, многие из которых граничат с безрассудством. Взвесив ещё раз свой выбор на весах сомнений, Филипп вынул из тубы свёрток тонкого египетского папируса, чтобы лично написать Аристотелю письмо.

Глава 3. Посольство

Царевич Александр

Отослав гонца с письмом к Аристотелю, Филипп неожиданно вспомнил, как Александр, когда ему было семь лет, принимал персидское посольство…

В тот год Филипп решил, что пора заняться Олинфом, богатым греческим поселением на юге Халкидики. За три столетия существования на фракийской земле Олинф превратился в важный центр Халкидского союза греческих городов. Приобретение важного в географическом отношении, выгодного в экономическом смысле города означало для Македонии в этом регионе осуществление стратегического контроля над морскими и сухопутными торговыми путями могущественных Афин. Оставалось только решить, в каком виде может произойти присоединение Олинфа – войной или мирным договором.

Сначала Филипп убедил олинфян в том, что Македония ищет союзника, чтобы сообща противостоять проискам Афин. Олинфяне, которых это устраивало, поверили и заключили с ним договор о дружбе и военной помощи, скреплённый клятвами именем Зевса. Но олинфяне не догадывались, что македонский царь слово своё держал, если это ему было выгодно. А подобные мирные договора служили ему отсрочкой, временем для подготовки к очередному этапу непрерывной череды войн с врагами Македонии. И на этот раз Филипп легко заключил с Олинфом нужный для него договор, чтобы, выжидая удобный случай, не соблюдать его. Вероломство являлось частью сложного характера царя Филиппа!