Орфей и Ника

– Быть может, нам не увидеться в этом мире. Сергей Павлович, я не хочу, чтобы вы ушли ожесточенным, с ненавистью. Подумайте, я ли виноват в вашей беде? Я не пытался вас погубить, напротив, спас от гораздо худшего и, быть может, сумею помочь вновь стать, человеком. Я вам не лгал… Сергей пожал плечами. Может, и правда. Лгали другие, убедившие его защищать народ в рядах ежовской рати. Не Филин – кто-то иной приказал ввести Пустельге ВРТ. Но над всеми стоял все тот же Филин – неотступная тень желтоглазого Вождя. Да только к чему спорить?

– Я никого не виню, товарищ Иванов. Кончайте скорее…

Тень вновь отступила куда-то вглубь, зато приблизился тот, в черном балахоне. Из-под нелепой темной шапочки недобро блеснули раскосые глаза. И этот – тоже… Странную гвардию завел себе товарищ Иванов…

С него сняли шинель, поставив у самого камня. Чья-то рука рванула ворот гимнастерки. Затрещала ткань. Пустельга, затаив дыхание, ждал удара ножом, надеясь не закричать, умереть молча. Но случилось иное. Узкоглазый в черном халате взмахнул рукой – легко, даже не прикасаясь. От боли замерло дыхание. Кожа на груди лопнула, словно по ней полоснули бритвой. Хлынула кровь – потоком: рана, очевидно, была глубока. Сергей зашатался, но устоял, глядя, как окрашивается красным вырезанная на камне черепаха. Наконец Пустельгу шатнуло, и он медленно осел на холодный пол.

Он все еще был жив, чувствуя, как его тело приподнимают, волокут по земле. Затем что-то коснулось лица. Пустельга еще успел удивиться, но тут же понял: его накрыли черным полотном, как и тех, на каменных возвышениях. Откуда-то издалека доносились странные, непонятные слова, словно его уже отпевали. Сергей вдруг ощутил, что начинает вспоминать нечто важное, совершенно необходимое, он почти у цели… Тут мягкая вязкая тишина затопила сознание, и все погасло…

9. «СПРОСИ ЦВЕТОК ЛОТОСА»

Ученик спросил учителя: «Где искать святыни Пачанга?..» Господин Чжао произнес это по-китайски, и Чифу понадобилось несколько секунд, чтобы понять сказанное. Очевидно, вслед за этим должен был следовать ответ, но фольклорист не стал продолжать и замолчал, угрюмо глядя в яркое весеннее небо. На сам Пачанг, вернее на то, что от него уцелело, смотреть ему явно не хотелось. Чифу было тоже не по себе: от города остались только закопченные руины. Пачанг исчез, оставив после себя лишь страшный почерневший скелет. Пожары отгорели, но в воздухе все еще стоял горький запах гари, сапоги ступали по пеплу и потемневшей щебенке, в небе над городом исчезли птицы: вить гнезда стало теперь негде.

Косухин расположил свой «штаб» на главной площади, неподалеку от развалин дворца. Бойцы сложили вещи, оставив небольшой караул, здесь же находились господин Чжао, не пожелавший обследовать руины, и сам Чиф. Его, конечно, тянуло самому обойти город, но положение обязывало. К товарищу Хо то и дело подбегали разведчики, сообщая одно и то же: вокруг руины, пепел, и никого – ни живых, ни мертвых…

До Пачанга пришлось идти два дня. Можно было поспешить, но вначале шли с оглядкой, опасаясь засады. Уже к вечеру осмелели: равнина оказалась совершенно безлюдной. Войско, штурмовавшее город, исчезло. Пустота равнины озадачивала: сгинули не только солдаты, пропали деревья, обуглились камни, землю покрыл легкий серый пепел. Что-то страшное случилось здесь. Чиф все время вспоминал вышку у горизонта, пытаясь сообразить, что могло вызвать взрыв. Даже целые вагоны авиабомб не в силах сотворить такое – не разрушить, а просто испепелить.

К тому месту, где когда-то находился Пачанг, подошли под вечер и сразу поняли: можно не спешить. Над обугленными камнями еще поднимались клубы дыма, но всюду стояла страшная, оглушающая тишина. Никто не стонал, не плакал, не звал на помощь. Товарищ Лю, опасаясь подвоха, решил подождать, но, когда на следующее утро вернулась разведка, все стало окончательно ясно. Город погиб, исчезли его защитники, сгинули и те, кто пытался взять священную твердыню. Спросить некого: ни в Пачанге, ни в окрестностях не удалось встретить ни единой живой души.

Вернулся очередной разведчик, сообщив, что товарищ Лю находится в северной части города, но скоро собирается вернуться. По словам бойца, там было все то же – руины, камень, пепел – и вновь – ни живых, ни трупов.

Чиф кивнул и уже хотел поинтересоваться у господина Чжао, что же ответил учитель, но тут на площади появился Валюженич. Увидев Косухина, археолог помахал рукой и ускорил шаг. Чиф лишь головой покачал, даже издалека было заметно, что дядя Тэд черен с головы до ног. Валюженич умудрился запачкать не только одежду, обувь и руки, но и лицо, отчего стал несколько походить на мулата. Господин Чжао тоже заметил своего достойного коллегу и саркастически улыбнулся.

– Пусто! – Археолог тяжело дышал, словно за ним долго и упорно гнались. Я был во дворце. Хотя какой это теперь дворец!.. Чжао, я видел библиотеку…

– Господин Чжао, – спокойно поправил китаец, – Можно «мистер». Это вы в библиотеке умудрились привести себя в подобный вид, коллега?

Тэд кивнул: