Орфей

— Как же несущественно, Марат Сергеевич? — произнесли у нее за спиной. — Простым смертным разве дозволено знать эти тайны? Инна так просто сказать не может. Доверие за доверие. Вы — ей, она — вам. Только так бывает в этом Мире, Присматривающий. Кстати, за Хватова спасибо. Что сохранили. Ну, и всех других. Его вам придется мне вернуть теперь. Да и остальные вам не нужны. Что они вам?

Старик с протезом резко выпрямился, уставился над головой Инны.

— Я ждал вас, — сказал наконец.

— Вот и дождались. Теперь вам хорошо?

Инна ломала сигарету и отчего-то боялась обернуться. Она не узнавала голоса. Не узнавала, не узнавала!

…И они уезжали потом, и она сидела с ним рядом. Как бывало уже здесь, в этом Мире. И как не узнала его голос, так не узнавала сейчас его самого. Он изменился. Он уже был не тот Михаил. Как и она тоже.

— Почему он нас выпустил? Народу у нет много, я видела вокруг дома.

— Ты всего не видела. Отпустил — ну, я же пообещал не пропадать, не уведомив. А сейчас он был не готов. Ни черта он меня не ждал.

— Зачем ты звал меня?

— Это не получилось.

— Но я все равно рада тебя увидеть, Зверь.

— Я уже не Зверь. Да и тем, кто я есть, быть осталось немного.

— За нами идут две машины.

— Это несущественно. Вижу.

— Я могу помочь?

— Может быть.

— Ты собираешься выполнять свое обещание?

— Какое?

— Не исчезать, не уведомив.

— Обязательно.

— Дай такое же обещание мне. Он может навредить? Тебе или мне?

— Еще как. Но это несущественно, — повторил Михаил голосом Марата Сергеевича. Получилось смешно, но Инна не улыбнулась.

(Перевозчик мог удалить меня из Мира, открывшись и убедив меня, и раньше. Мог бы вообще не спрашивать согласия. К этому обращению меня в нашем Мире, слава Богу, приучили. Но он выбрал момент, когда Присматривающие вынесли свое Решение и стали его осуществлять. И все, что происходило, происходило для меня именно «одновременно», ведь меня не было здесь.

Момент обратного моего прихода из-за Реки, конечно же, получился самый неподходящий. Вечное мое свойство, которое даже Перевозчику изменить не по силам.)

— …Напомни еще раз, как звучало обращение к тебе в последнем приказании с паролем. Как говорилось обо мне.

— «Ты сделаешь то, что ОН тебе скажет. Потому что ОН — теперь один из НАС». Дословно.

— Именно так — ОН один из НАС?

— Именно так. Что ты? Что-нибудь не то?

— Нет, ничего. Один из НАС… Из НИХ, понимаешь?

— Это означает…

— Это означает, что меня приняли. Что мне уже ничего не надо добиваться ни в этом Мире, ни в каком другом. Что я выполнил и заслужил. Все получилось, как должно было быть, как предопределено. Что ты можешь остаться Стражем или перестать быть им. Что тот, кого я отправлял отсюда, может вернуться или не возвращаться, а меня это уже совершенно не касается. Что я уже не буду спасать этот Мир и все остальные. Не имею личной заинтересованности, а то и возможностей. Что вы остаетесь так, как есть! Ты поняла?!

Инна Аркадьевна Старцева холодно смотрела перед собой, на асфальт, который несся под машину, все ускоряясь.

— Я поняла, Миша. Не жми так, ты разобьешь меня. И вообще останови. Но прежде чем я выйду, ответь мне: все-таки, как теперь мы? Ты можешь ответить: как же мы?

Часть третья

Из последнего разговора с Перевозчиком:

— Понятно, тебе не слишком повезло. Тебя взяли в оборот сразу, хотя ваш Володя-саламандра не так уж был и не прав, что — только по шерстке гладили. Предварительную информацию о тебе — помнишь, с этого начал? — я скачал с Богомолова, пока он как-то разливался, до чего ошеломлен одним фактом моего существования, якобы таким для него неожиданным. Они за тобой все это время хорошо смотрели.

— Почему раньше не вытащили?

— Я знаю? Политика — вещь, предсказуемая слабо. Главным образом поэтому Певцы во все века с ней плохо уживались. Ах, извините…

— Улыбаетесь. Мой файл действительно назывался «Предсказатель»?

— Понятия не имею. Я, знаешь ли, без файла обошелся. По старинке. Колдовством.

— Ну, не надо…

— Мне тогда просто требовалось найти с тобой какой-то общий язык, а что ты за человек, я не представлял. Не волшебник же я в самом деле. И между прочим, не такая уж коммуникабельная личность. Ты даже подумал, будто я тебя гипнотизирую, а я просто проверял бредовую мысль — а не причастен ли ты как-то…

— А я, вы совершенно точно убеждены, что я… И… и Женя? Что она с Реки возвратилась… А не так, как у вас. Извините.

— Да. Убежден. И она. И не спрашивай меня больше об этом.

— А о чем можно?

— Не представляю я, например, до сих пор, откуда в Крольчатнике узнали о тебе. Думали, что все прямо узнали. По чьей наводке Красавина тебя провоцировала. Вот она-то психолог профессиональный, за вами всеми в Крольчатнике смотрела. Володенька с Ароном у нее так, на подхвате были, ничего толком не понимая. Их обоих вообще только сам знаешь что интересовало. А вот кто через нее осмеливался подталкивать тебя — не представляю. Уж не Миша Хватов — это точно.

— Может, Богомолов тот же? Не как директор НИИТоВ, а как Присматривающий?