Орел в песках

— Да, — продолжил Катон, — действительно. К счастью, пустыня служит естественным препятствием между Парфией и Римом и вот уже почти сотню лет обеспечивает некое подобие мира на границе. Но старое соперничество осталось, и сейчас, похоже, парфяне затевают игру в Пальмире.

— Так я слышал. — Флориан почесал щеку. — На меня работает купец, который водит туда караваны. Он утверждает, что парфяне пытаются посеять раздоры между членами царского дома в Пальмире. Будто бы они пообещали корону принцу Артаксу, если он согласится стать союзником Парфии. Артакс, конечно, все отрицает, и царь не решается убрать его без твердых доказательств, чтобы не пугать других принцев.

— Нарцисс об этом упоминал, — кивнул Катон. — Если Парфия наложит руки на Пальмиру, их армия сможет свободно промаршировать до границ провинции Сирии. Сейчас в Антиохии три легиона. Собирались отправить четвертый, но возникла еще одна проблема.

Тут знания Флориана о ситуации заканчивались, и он с любопытством глядел на Катона.

— Какая?

Катон инстинктивно понизил голос:

— Легат Кассий Лонгин, наместник Сирии.

— А что с ним?

— Нарцисс ему не доверяет.

Макрон рассмеялся.

— Нарцисс не доверяет никому. И, кстати, никто в здравом уме не доверяет ему.

— В любом случае, — продолжил Катон, — похоже, что Кассий Лонгин связан с теми кругами в Риме, которые противостоят императору.

Флориан поднял глаза.

— Ты говоришь о мерзавцах, которые называют себя либераторами?

— Конечно, — невесело усмехнулся Катон. — Один из них попался Нарциссу в начале года. Перед смертью он назвал несколько имен, среди них — Лонгина.

Флориан нахмурился.

— Мои источники в Антиохии ничего не сообщали о Лонгине. Ничего подозрительного. Я встречался с ним несколько раз. Честно говоря, слабо верится. Он чересчур осторожен, чтобы выступить самостоятельно.

Макрон улыбнулся.

— Кто угодно поверит в свои силы, имея под своим началом три, а тем более — четыре легиона. Такая мощь любого толкнет на подвиги.

— Однако не любого повернет против целой империи, — возразил Флориан.

Катон кивнул.

— Верно — в нашей ситуации. А вдруг императору придется усилить область новыми легионами? Чтобы не только противостоять парфянской угрозе, но и подавить мятеж здесь, в Иудее?

— У нас нет никакого мятежа!

— Пока нет. Зато есть множество зловещих признаков — ты и сам об этом докладывал. Для начала бунта нужно немногое. Что было, когда Калигула велел поставить свою статую в Иерусалиме? Если бы его не убили еще до начала работ, все местные восстали бы против Рима. Сколько легионов потребовалось бы, чтобы подавить восстание? Еще три? Или четыре? Вдобавок к сирийским легионам получилось бы, по крайней мере, семь. Имея в руках такие силы, любой задумался бы о притязаниях на трон. Разве нет?

Последовало долгое молчание — Флориан обдумывал слова Катона и потом взглянул прямо в глаза молодого центуриона:

— Ты полагаешь, Лонгин в самом деле спровоцирует такой мятеж? Чтобы получить в свое распоряжение новые легионы?

Катон пожал плечами.

— Может, да. Может, нет. Я не знаю. Скажем так: этих рассуждений хватило Нарциссу, чтобы прислать нас сюда для расследования.

— Глупость какая! Мятеж приведет к гибели тысяч… десятков тысяч людей! Если Лонгин двинет легионы на Рим, то восточные провинции останутся беззащитными.

— И парфяне объявятся тут в мгновение ока, — хмыкнул Макрон и тут же, извиняясь, поднял вверх руки, когда оба собеседника повернулись к нему с сердитым выражением.

Катон откашлялся.

— Верно. Но Лонгин играл бы по высшей ставке. И охотно пожертвовал бы восточными провинциями, если бы мог стать императором.

— Если бы он хотел этого, — ответил Флориан. — Честно говоря, это очень большое «если».

— Да, — согласился Катон. — Однако и такую возможность надо рассматривать всерьез. Нарцисс не желает рисковать.

— Прошу прощения, мой юный друг, Нарцисс каждой тени пугается.

Катон пожал плечами.

— От Лонгина можно ждать всего.

— Пока нет мятежа, он не получит легионы, а без легионов он ничего не сможет сделать.

— Значит, ему нужен мятеж. И, весьма кстати для Лонгина, здесь, в Иудее, есть некто, кто поклялся поднять восстание.

— Ты о ком?

— Есть здесь такой Баннус Ханаанский. Наверняка ты о нем слышал.

— Конечно. Мелкий бандит. Обосновался в горах к востоку от реки Иордан. Нападает на селения и путников в долине, а изредка — на богатые имения и на караваны, идущие в Декаполис. Но он не представляет серьезной угрозы.

— Правда?

— У него несколько сот последователей: плохо вооруженные горцы и те, кто скрывается от иерусалимских властей.

— И все же, по твоим последним отчетам, его силы растут, нападения становятся наглее, и он даже заявил, что является своего рода богоизбранным вождем… — Катон нахмурился. — Как они говорят?

— Мессия, — ответил Флориан. — Так их называют местные. Каждые несколько лет какой-нибудь ненормальный объявляет себя помазанником божьим, призванным освободить Иудею от власти Рима, а заодно — завоевать мир.

Макрон покачал головой.

— Этот Баннус, похоже, не промах.