Орел в песках

— Трусы! — крикнул им вслед Макрон. — Что случилось? Поджилки слабы для настоящей драки? — Он захохотал и хлопнул широкой ладонью Катона по плечу. — Гляди, как несутся. Трусливые кролики. Если мы вдвоем так их напугали, то вряд ли нам есть о чем беспокоиться в Иудее.

— Не вдвоем, — Катон кивнул через плечо, и Макрон, обернувшись, увидел оптиона и его солдат, пробиравшихся по краю толпы, спеша на помощь центурионам.

— За ними! — проревел оптион, махнув рукой в сторону спасающихся убийц.

— Нет! — скомандовал Катон. — Нет смысла. Сейчас мы их не поймаем.

Сикарии достигли калитки и исчезли из виду. Оптион пожал плечами, с трудом скрывая возмущение. Катон мог понять его чувства и чуть не начал оправдываться, но вовремя спохватился. Он отдал приказ — этого достаточно. Не стоило отправлять солдат в беспорядочную и опасную погоню по узким улочкам Иерусалима. Вместо этого Катон махнул рукой в сторону перевернутых скамей и людей, убитых и раненных сикариями.

— Сделайте для них что можно.

Оптион отсалютовал, собрал бойцов и поспешил к местам для сборщиков налогов. Катон почувствовал, что совершенно выдохся. Убрав в ножны меч и кинжал, он согнулся, уперев ладони в колени.

— Это ты здорово придумал. — Макрон улыбнулся и ткнул острием меча в сторону разбитого кувшина с маслом. — Спас наши шкуры.

Прежде чем ответить, Катон покачал головой и сделал глубокий вдох.

— Мы только появились в городе… еще до гарнизона не успели добраться, а нам уже чуть глотки не перерезали.

— Считай, это было такое приветствие, — поморщился Макрон. — Я уж подумал: а не подставил ли нас прокуратор?

Катон вопросительно посмотрел на друга.

— «Сердца и души»… — Макрон покачал головой. — Что-то мне подсказывает, что местные не очень-то стремятся быть частью Римской империи.

Глава 2

— Сердца и души?

В штабной комнате центурион Флориан расхохотался, наливая всем еще лимонной воды, и двинул чаши по мраморной поверхности стола. Штаб-квартира располагалась в одной из башен крепости Антонии, построенной Иродом Великим в честь его покровителя, Марка Антония. Теперь ее занимали римские части, на которые была возложена задача охранять порядок в Иерусалиме. С узкого балкона штаб-квартиры Флориана открывался прекрасный вид на храм и старый квартал города внизу. Флориана привлекли вопли испуганной толпы, и он стал свидетелем отчаянной схватки Макрона и Катона.

— Сердца и души, — повторил Флориан. — Что, прокуратор так и сказал?

— Так и сказал, — кивнул Макрон. — И еще много чего. Произнес целую речь о том, как важно сохранить добрые отношения с иудеями.

— Добрые отношения? — Флориан покачал головой. — Забавно. Нельзя быть в добрых отношениях с теми, кто тебя ненавидит. Они воткнут нож в спину, только рискни отвернуться. Эта проклятая провинция — сплошное бедствие. Да и всегда была такой. Даже когда мы позволили Ироду и его наследникам натворить дел.

— Правда? — Катон чуть склонил голову набок. — В Риме говорят совсем иное. Насколько мне известно, положение в провинции якобы улучшается. По крайней мере, таково официальное мнение.

— Естественно, что же еще говорить людям? — фыркнул Флориан. — Правда в том, что мы управляем только в крупных поселениях и городах. Дороги между ними кишат разбойниками. И даже в городах политические и религиозные группировки борются за влияние на умы. Вдобавок тут столько диалектов, что общаться можно только на греческом, а на нем говорят немногие. И месяца не проходит, чтобы не вспыхнула распря между идумеями и самаритянами — или еще кем-нибудь. Мы ни с чем не справляемся. Те, с кем вы воевали во дворе храма, — банда, из тех, кого нанимают политические группировки. Сикариев используют для устранения соперников или для политической демонстрации — как сегодня утром.

— Так это была демонстрация? — Макрон озадаченно покачал головой. — Политическое заявление? Не хотел бы я ввязаться в настоящую войну с этими тварями.

Флориан коротко усмехнулся и продолжил:

— Конечно, из Кесарии прокураторам плохо видно эту сторону жизни. Они сидят себе на заднице и присылают указания местным чиновникам вроде меня, чтобы налоги поступали бесперебойно. А когда я шлю отчеты о том, что положение — полное дерьмо, прокураторы их прячут и докладывают в Рим, что наблюдается значительный прогресс в поддержании порядка в солнечной провинции Иудее. — Он покачал головой. — Пожалуй, их трудно винить. Если они скажут правду, все решат, что они ослабили хватку. Император мигом заменит их. Так что забудьте все, что вам говорили в Риме. Если честно, вряд ли мы когда-нибудь усмирим иудеев. Любая попытка приобщить их к Риму — как с гуся вода.

Катон поджал губы.

— Но ведь новый прокуратор — Тиберий Юлий Александр — иудей, хотя больше похож на римлянина, чем сами римляне.