Орел в небе

– Тебе побрили голову! – в отчаянии вскрикнул Дэвид. Он не ожидал, что придется пожертвовать ее роскошной черной гривой. Ему почудилось в этом крайнее унижение, и Дебра, похоже, думала так же, потому что не ответила и принялась оживленно рассказывать, как хорошо с ней обращаются и как заботятся о ее удобствах.

– Можно подумать, я королева, – рассмеялась она.

С Дэвидом пришел Бриг, он был резок, решителен и совершенно неуместен в этом окружении. Его присутствие сковывало, и они испытали облегчение, когда появился Рувим Фридман. Оживленный, обаятельный, он поздравил Дебру с успешно проведенной подготовкой.

– Сестра говорит, что вы вели себя прекрасно, теперь вы побриты и готовы. Простите, но вам ничего нельзя есть или пить, примите только снотворное, которое я прописал.

– Когда операция?

– Когда вы как следует выспитесь. Завтра в восемь утра. Я очень доволен, что оперировать будет Билли Купер, нам с ним повезло, он мне кое-чем обязан. Конечно, я буду ассистировать, и у него одна из лучших в мире хирургических бригад.

– Руви, вы знаете, некоторые женщины предпочитают, чтобы их мужья присутствовали при родах?..

– Да, – неуверенно ответил Рувим, захваченный врасплох ее вопросом.

– Не может ли Дэвид быть со мной завтра? Мы были бы вместе, ради нас обоих, когда это произойдет.

– При всем моем уважении, голубушка, вы ведь не рожаете.

– Нельзя ли ему быть там? – умоляла Дебра, красноречиво глядя на Фридмана с таким выражением, что смягчило бы и самое жестокое сердце.

– Простите. – Рувим покачал головой. – Это совершенно невозможно. – Но тут его лицо прояснилось: – Вот что я вам скажу. Я могу провести его в помещение для студентов. Все равно что присутствуешь на операции, ему будет видно даже лучше, чем в операционной. У нас местное телевидение, и Дэвид все увидит.

– О, пожалуйста! – Дебра немедленно согласилась. – Мне приятно будет знать, что он рядом, что между нами контакт. Мы не любим, когда нас разлучают, правда, дорогой? – Она улыбнулась в ту сторону, где, как ей казалось, стоял Дэвид, но тот успел передвинуться, и ее улыбка была направлена в пустоту.

У него сжалось сердце.

– Ты ведь будешь там, Дэвид? – спросила Дебра, и хотя у него вызвала отвращение мысль о скальпеле, он заставил себя непринужденно заявить:

– Буду, – и чуть не добавил: "Всегда", но не произнес этого слова.

* * *

Рано утром в маленьком лекционном зале с двумя полукруглыми рядами мягких сидений и телевизором присутствовало еще только двое: полная симпатичная студентка, кудрявая, как пудель, и высокий молодой человек с бледной кожей и плохими зубами. У обоих из карманов белых халатов с рассчитанной небрежностью торчали стетоскопы. После первого удивленного взгляда они перестали обращать внимание на Дэвида и разговаривали друг с другом на медицинском жаргоне.

– Куп сегодня режет.

– Вот-вот, поглядим...

Девушка курила "галуаз" из синей пачки, запах сигарет заполнял маленькое помещение. Дэвиду жгло глаза: он мало спал ночью, и дым раздражал его. Он то и дело поглядывал на часы, представляя себе, что происходит с Деброй в эти минуты: унизительное очищение тела, переодевание, успокоительные и антисептические уколы.

Наконец минуты перестали тянуться, экран осветился, на нем появилась операционная. Телевизор был цветной, и одетые в зеленое фигуры вокруг операционного стола сливались с зелеными стенами. Они казались укороченными. Микрофоны поймали обрывок разговора хирурга с ассистентами.

– Готовы, Майк?

У Дэвида засосало под ложечкой, и он пожалел, что отказался от завтрака. Может, тогда пустота была бы заполнена.

– Хорошо. – Голос врача зазвучал резче: теперь он говорил в микрофон. – Камера включена?

– Да, доктор, – сообщила операционная сестра, и хирург с ноткой покорности заговорил, обращаясь к невидимой телевизионной аудитории:

– Начинаем. Пациент – женщина двадцати шести лет. Полная слепота на оба глаза, вероятная причина – повреждение глазного нерва в оптическом канале. Проводится хирургическая операция на месте повреждения. Хирург доктор Уильям Купер, ассистент доктор Рувим Фридман.

Пока он говорил, картинка сменилась, и Дэвид понял, что смотрит на Дебру и не узнает ее. Лицо и нижнюю часть головы закрывали стерильные повязки, открытым оставался только выбритый череп. Выглядел он нечеловечески, был похож на яйцо и вымазан антисептической мазью, которая блестела в ярком верхнем свете.

– Сестра, скальпель.

Дэвид напряженно подался вперед в кресле, вцепился в подлокотники, костяшки пальцев побелели: Купер сделал первый надрез на гладкой коже. Кожа разошлась, и из мелких кровеносных сосудов немедленно забили фонтанчики крови. На экране появились руки в резиновых перчатках, желтые и безликие, но быстрые и уверенные.

Был вырезан овальный участок кожи и тканей, он свисал, обнажая блестящую кость. По спине у Дэвида побежали мурашки. Хирург взял сверло, очень похожее на плотницкий коловорот или бурав. Продолжая бесстрастный комментарий, он начал сверлить; сверкающая сталь быстро углублялась в череп. Врач проделал четыре круглых отверстия – по углам квадрата.