Орел стрелка Шарпа

Обнаженная девушка сидела на постели и, высоко подняв колени, пыталась подровнять ногти на ногах острием сабли Шарпа. Жозефину страшно забавляло это занятие. Потом она опустила саблю на постель и посмотрела на Шарпа.

– Симпатичный. Голубой мундир, а тут везде белое. – Она показала рукой на грудь. – И шикарные кружева. Много.

– Он был на лошади?

Жозефина кивнула.

– Там еще висела сумка…

– Ташка. И кривая сабля? – Жозефина снова кивнула, и Шарп ухмыльнулся. – Похоже на драгуна принца Уэльского. Очень богатый.

– Откуда ты знаешь?

– А все кавалеристы богатые. Глупые, но богатые.

– Глупый? – Жозефина наклонила головку набок – она часто так делала – и слегка нахмурилась.

– Все кавалерийские офицеры дураки. У них есть деньги, а у лошадей – мозги.

– Ну и что? – Жозефина пожала обнаженными плечами. – Какая разница? У меня мозгов хватит на двоих. – Потом она бросила взгляд на Шарпа и улыбнулась. – Ты ревнуешь.

– Да.

– Мне скучно, Ричард.

– Я знаю.

– Не с тобой. – Жозефина подняла голову и серьезно посмотрела на Шарпа. – Ты хорошо со мной обращаешься. Но мы пробыли здесь уже целую неделю, и ничего не происходит.

– Не беспокойся. Завтра обязательно что-нибудь произойдет. – Шарп наклонился и натянул сапоги.

– Ты уверен?

– Завтра сражение.

«Только на этот раз, – подумал он, – противник будет превосходить нас числом».

Жозефина подтянула к себе колени и положила на них подбородок.

– Ты боишься?

– Да.

– А кто победит?

– Не знаю.

– Ты сможешь захватить своего «орла»?

– Не знаю.

– После сражения ты получишь подарок. – Жозефина улыбалась.

– Я не хочу никаких подарков. Я хочу тебя.

– А я и так твоя. – Жозефина прекрасно знала, о чем говорит Шарп, но специально сделала вид, что не поняла. – Тебе нужна твоя сабля?

– Да. – Шарп потуже застегнул ремень и поправил ножны.

– Иди сюда и возьми. – Жозефина рассмеялась.

Девушка положила клинок на постель, а потом улеглась поверх холодной стали.

– Отдай. – Шарп подошел поближе.

– Возьми.

Ее тело было теплым и сильным, хорошо тренированным, она плотно прижалась к Шарпу. А он отодвинулся немного и заглянул ей в глаза:

– Что будет дальше?

– Захватишь своего «орла». Ты ведь всегда получаешь то, что хочешь.

– Я хочу тебя.

Жозефина закрыла глаза, потом поцеловала его, отодвинулась и улыбнулась:

– Ричард, мы оба отстали в пути. Нас прибило друг к другу, но мы должны идти дальше.

– Я не понимаю.

– Понимаешь. У нас разные дороги. Тебе нужен дом, нужна женщина, которая любила бы тебя, нуждалась бы в тебе, могла бы снять с твоих плеч часть ноши.

– А ты?

– Мне нужны шелковые платья и музыка. – Жозефина улыбнулась. – Свечи на рассвете. – Шарп попытался что-то сказать, но она остановила его. – Я знаю, о чем ты думаешь. Глупо, конечно, но я действительно тоскую по всем этим вещам. Возможно, наступит день, и я стану тосковать о чем-нибудь нормальном.

– А я нормальный?

– Иногда, моя любовь. Ты даже слишком серьезно ко всему относишься.

– Ты хочешь сказать мне «прощай»?

– Вот видишь! – Жозефина рассмеялась. – Ты слишком серьезен. – Она быстро поцеловала его в самый кончик носа. – Поспеши ко мне после сражения. И получишь подарок.

– Подвинься, я не хочу тебя поранить. – Шарп протянул руку к сабле.

– Многих ты убил этим? – Жозефина коснулась пальцем лезвия.

– Не знаю.

Клинок скользнул в ножны, и Шарп сразу почувствовал его тяжесть у себя на бедре. Потом он наклонился, обнял Жозефину и посмотрел на нее, словно пытался запомнить ее тело, прекрасное и непостижимое, тайну которого никогда не сможет разгадать.

Она коснулась его лица:

– Иди и сражайся.

– Я вернусь.

– Знаю.

Шарпу все казалось каким-то нереальным. Солдаты на улицах Талаверы, люди, которые спешили убраться с его дороги, сам вечер… Завтра будет сражение. Завтра сотни живых существ погибнут, их разорвут на части пушечные ядра, располосуют сабли кавалерии, пронзят мушкетные пули – город же продолжал жить своей привычной жизнью. Люди любили и расставались, покупали еду, шутили – а завтра будет сражение!

Шарп хотел Жозефину. Он почти не мог думать о предстоящей битве, об «орле» – перед глазами стояло ее насмешливое лицо. Шарп знал, что рано или поздно она его покинет, но никак не мог с этим смириться. Желание обладать Жозефиной, сделать ее своей навсегда было таким сильным, что на мгновение он забыл о войне, о французах, об «орле» – обо всем на свете. «Впрочем, – сказал он сам себе, – ты же знаешь, что это невозможно».

Шарп подошел к городским воротам, которые выходили на долину с запада, кивнул Харперу и взобрался по крутым ступеням на парапет. Хоган рассматривал оливковые рощи и лес, где испанские солдаты занимали позиции, тщательно выбранные для них Уэлсли. Куэста, который отказался воевать в прошлое воскресенье, нахально принялся преследовать отступающих французов. Сегодня, четыре дня спустя, его армия, поджав хвост, вернулась и привела за собой французскую, которая более чем в два раза превосходила их числом.