Орел нападает. Орел и Волки

– За следующим холмом… – прерывисто хватая ртом воздух, заговорил Квинтилл, – маленький обоз… Все перебиты… повозки горят. Налетчики еще там, мародерствуют. Мы их перехватим! Макрон, пошли разведчиков и две свои центурии в обход холма, чтобы перекрыть им пути к отступлению. Остальные построятся у подножия. Затем мы выступим вперед и возьмем их в клещи. Понятно?

– Так точно, командир.

– А ты, Тинкоммий, оставайся здесь с когортами и постарайся не лезть на рожон.

– Конечно, трибун, – усмехнулся Тинкоммий. – Постараюсь.

– Надеюсь. Теперь я отвечаю за то, чтобы ты, когда придет час, благополучно утвердился на троне. Дашь себя убить, а с меня будет спрос.

Тинкоммий нервно хихикнул. Трибун повернулся к Катону и ворчливо сказал:

– Приглядывай за ним. Не позволяй ему рисковать. Возлагаю ответственность за его безопасность лично на тебя, центурион.

– Понял, командир.

– Прекрасно.

– Командир! – окликнул Катон, когда Квинтилл уже повернулся к лошади.

– Что?

– Я о врагах, командир. Сколько их там?

Квинтилл мысленно подсчитал:

– Сотни две… может быть, с половиной. Не больше. А что? Для тебя это многовато?

– Никак нет, командир, – невыразительным тоном ответил Катон. – Просто удивляюсь, почему они до сих пор еще не убрались. Особенно при своей малочисленности. Должны же они понимать, что мы вышлем войска. Зачем им такой риск?

– Кто знает, центурион? Да и какая, собственно, разница? Значение имеет только то, что они здесь и у нас есть возможность накрыть их. Ну, инструкции ты получил. Давай действуй.

– Есть, командир! – отсалютовал Катон.

Макрон ринулся отдавать приказы, и вскоре две центурии Вепрей отделились от основного строя и пошагали наискосок через поле к отрогу указанного Квинтиллом холма. Сам трибун галопом поскакал прямо к склону и стал подниматься к вершине. Пока Катон готовил людей, Квинтилл спешился и, оставив на месте стреноженного коня, с осторожностью двинулся дальше, низко пригибаясь и втягивая в плечи голову, чтобы та не высовывалась из высокой травы.

– По крайней мере, хоть что-то он делает правильно, – пробормотал Катон.

– Он не очень-то тебе нравится, да? – спросил Тинкоммий.

– Не очень. Ему почти не приходится утруждаться, чтобы урвать ту славу, к которой он так стремится.

– Я думал, для вас плохи только кельты.

Катон повернулся к знатному атребату и посмотрел ему прямо в глаза:

– Видно, ты вообще нас не знаешь. В любом случае ты слышал, что сказал трибун. Сегодня держись от драки подальше. Никакого героизма! Это приказ!

– Не беспокойся, – улыбнулся Тинкоммий. – Я помню свой долг.

– Хорошо.

Командиры центурий прошлись вдоль подразделений, повторяя приказы непривычно тихими голосами. Волки выстроились двойной шеренгой слева от дороги, оставшиеся четыре центурии Вепрей сформировали правое крыло фронта. Перед Катоном вздымался крутой склон холма, скрывая разгромленный обоз и налетчиков. Немного везения – и дуротриги попадут в клещи, им останется только попытаться прорубить себе путь сквозь ряды атребатов. Походило на то, что Квинтилл и вправду отхватит сегодня изрядный кус славы.

Как только обе когорты вышли на заданные позиции, Макрон извлек меч и махнул им вперед. Волки и Вепри зашагали по высокой траве, еще влажной от утренней серебристо поблескивавшей росы. Прижимая к плечам древки метательных копий, они подошли вплотную к холму и начали огибать его. Макрон с первой центурией Вепрей, сформированной из отборных бойцов, готовых скорей умереть, чем отступить хоть на шаг, занимал самое уязвимое место на краю правого фланга.

Катон перебежал налево, чтобы, как только откроется перспектива, первым увидеть, что находится впереди. Две центурии, посланные, чтобы замкнуть ловушку, уже давно пропали из виду. Чуть-чуть удачи – и они окажутся там, откуда им до́лжно выступить, чтобы принудить неприятеля сдаться. Завидев их, грабители мигом поймут, что выхода у них нет. Правда, если атребаты не расправятся с ними на месте, лучшее, что может ждать пленных, – это пожизненное рабство, а недавний опыт столкновений с дуротригами подсказывал Катону, что, скорее всего, они будут стоять до конца. Дуротригов воодушевляли на борьбу с римлянами друиды, уверявшие варваров, что все погибшие противники Рима в загробной жизни будут щедро вознаграждены.