Орел нападает. Орел и Волки

В сумерках встали на привал у ручья, журчавшего на выстеленном галькой ложе близ опушки леса, в котором должна была состояться охота. Огромное заходящее солнце, низко нависшее над западным горизонтом, окрашивало редкие, тонкие облака в оранжевый и багровый цвета. Длинные тени ложились на росшую по берегам речушки траву, основательно объеденную овцами с соседнего хуторка, чудом обойденного вниманием дуротригов. Кучка крытых соломой и обнесенных общим шатким частоколом хижин была видна и на другом берегу, примерно в полумиле от бивака. Окно самого большого строения светилось, свидетельствуя о пылавшем внутри его очаге, над прочими кровлями тоже струились дымки.

Царь при виде овечьего стада захотел отведать баранины. Управляющий царской кухней тут же зарезал, освежевал и разделал лучшее животное, в то время как царские рабы разложили и разожгли костер. Когда дрова прогорели, рабы разгребли раскаленные угли и стали на них жарить мясо. Скоро в огонь с шипением потек жир, а в воздухе распространился дразнящий аппетит аромат.

– Ну и запах! – повел носом Макрон. – Ничего не может быть лучше.

– Это в тебе говорит пустой желудок.

– Я и не спорю, но все равно, ты только нюхни!

Катону, напротив, запах жаркого не нравился никогда. Нет, само мясо он ел, и с большим удовольствием, но вот запах напоминал ему о погребальных кострах.

– Ммм! – закатил глаза Макрон. – Я просто не выдержу.

От костра вдруг пахнуло таким едким чадом, что у них заслезились глаза. Не сговариваясь, оба разом встали и потащились к ручью. Вода выглядела кристально чистой, и Катон, черпая ее пригоршнями, принялся с жадностью пить: после проведенного в седле дня у него в горле совсем пересохло. Впрочем, время это не прошло даром, позволив ему поразмыслить о многом.

– Макрон, так как же нам быть с убийством моего знаменосца?

– А что мы тут можем поделать? Хренов трибун встрял и освободил единственного подозреваемого. Бьюсь об заклад, Артакс сейчас потешается, на нас глядя.

Макрон покосился через плечо на отсыпавшихся перед ужином атребатов. Бодрствовали лишь немногие, Артакс и Тинкоммий в их числе. Потягивая пиво из позолоченных рогов, они тихо о чем-то беседовали. Верика, поддавшись усталости, по-стариковски храпел с разинутым ртом, уронив голову на овчинную скатку. Рядом на корточках сидели телохранители: сна ни в одном глазу, оружие наготове.

Макрон снова перевел взгляд на Артакса, вполуха слушая неугомонного друга. Тот между тем гнул свое:

– Вопрос в том, почему он позволил Бедриаку истечь кровью и умереть? Было бы ведь разумней покончить с ним еще одним хорошим ударом.

Макрон зевнул:

– Думаю, он просто, подражая тебе, решил заговорить беднягу до смерти.

Катон шутку проигнорировал:

– Ты прав лишь в одном. Дело действительно в разговоре.

– Знаешь, – вздохнул Макрон, – мне так и казалось, что в тебе все это будет свербеть. Вижу, что не отвяжешься. Ну валяй, объясни мне, что ты имеешь в виду, какой разговор?

– Слушай, все просто. Бедриак хотел поговорить с нами, о чем-то нас предупредить, так? На него напали, чтобы этот разговор не состоялся, так? И подозрение в первую очередь падает на Артакса.

– Да. И что?

– Тогда почему Артакс не прикончил его, когда Тинкоммий отправился искать нас?

– Не знаю, – пожал плечами Макрон. – Может быть, лекарь пришел слишком быстро.

– Много ли времени нужно, чтобы нанести еще одну, смертельную рану? Или попросту придушить неспособного к сопротивлению человека? Нет, времени у него было в достатке. Он должен был непременно попытаться прикончить Бедриака, чтобы тот ничего нам не сообщил.

– Допустим. Но если так, почему же действительно он не убил Бедриака, когда представилась такая возможность?

– То-то и оно, что не знаю, – покачал головой Катон. – Не знаю.

– Тогда, может, он и вправду шел себе мимо по своим делам, как считает Тинкоммий?

Катон повернулся и посмотрел другу в глаза:

– Ты и впрямь в это веришь?

– Нет. Думаю, он по макушку замаран, хотя и прикидывается ни в чем не повинным. Ну и ловкий же проходимец! Прямо сестру бы ему доверил, а?

Артакс тем временем продолжал совещаться с Тинкоммием. Они склонились один к другому, почти сведя лбы, и говорили так тихо, что с того места, где находились центурионы, ничего было не разобрать.

Прежде чем Катон успел что-то ответить товарищу, над лагерем прокатился звук рога, возвещавшего о том, что ужин готов. Оба центуриона поднялись на ноги и побрели от речушки туда, где уже собирались стряхнувшие с себя сон знатные атребаты. Трибун Квинтилл лежал возле царского костра, развалившись, закинув ногу на ногу и поглядывая на закат. По второму сигналу рога он приподнялся, сел и, увидев приближавшихся центурионов, движением головы дал понять, что здесь им не место. Они поняли жест и повернули туда, где рассаживался люд поскромнее.

– Смотри-ка, он так и льнет к тем, кто побогаче да повлиятельнее, – проворчал Макрон. – Не знаю, правда, стоит ли столь утруждаться, ведь он вряд ли их понимает. Что ему там ловить?