Орел и Дракон

– Я-то знаю, да вот только если хоть один из них знает латынь, это будет настоящее чудо! – Мартин невесело засмеялся. – Хорошо, Хайлике. Я постараюсь что-нибудь придумать. Через несколько часов, когда они придут в себя и достаточно напугаются, мы попробуем с ними поговорить.

– Напугаются! Да они, наверное, решат, что уже на том свете! Ты бы что подумал, очнувшись в кромешной тьме среди сплошного камня?

– Что я в аду. Или вроде того.

– Вот и они так подумают. И если сумеют вырваться из этого ада, то ничто не соблазнит их сюда вернуться!

– Ну, если бы в аду встречались такие, как ты, Хайлике, я бы, может, и вернулся. – Мартин улыбнулся, а Бертальда поспешно закрыла ему рот рукой и нервно огляделась – не слышит ли их кто.

– Молчи! – строго шепнула она. – Правильно твой отец говорит: ну, какой ты священник после этого?

Глава 9

Бертальда не слишком ошиблась: когда Рери опомнился, он долго не мог взять в толк, где находится и жив ли вообще. Первое, что он почувствовал: как жестко и неудобно лежать. Он попытался переменить положение, но ничего не вышло, тело словно одеревенело. И только потом он понемногу сообразил, что просто связан. В другое время он бы этому весьма огорчился. А теперь скорее обрадовался: все-таки приятно знать, что руки и ноги у тебя есть и не повинуются по такой понятной причине.

Потом он попытался открыть глаза и долго не мог понять, получилось или нет. Голова страшно болела, боль мешала соображать, а сколько он ни хлопал веками, никакой разницы не ощущалось.

Еще немного опомнившись, он осознал, что глаза у него все-таки открыты, но вокруг царит непроглядная тьма. Такой глухой тьмы он не видел никогда в жизни. Даже в полночь в доме, где погашены все огни, через дымовик поникает немного света звезд или луны, и когда глаза привыкнут, кое-что различить можно. Здесь же не было ни малейшего проблеска света, и невольно закрадывалось опасение: а есть ли здесь хоть что-нибудь, что можно увидеть? Может быть, в этой пустоте видеть просто нечего? Конечно, если здесь нет ничего, даже света… А где нет совсем ничего? В каком-нибудь из миров, для человека не предназначенных. Для живого человека, во всяком случае. Хель… Нифльхель… Свартальвхейм…

От таких предположений Рери содрогнулся. Явилась здравая мысль: а как он туда мог попасть? Последние события в памяти отсутствовали. Смутно помнилось, что они с братом сражались в какой-то большой битве… и все. Уж не погиб ли он? И это – Хель? Темнота, холод, боль во всем теле и путаница в мыслях говорили за это, и Рери покрылся холодным потом. Не только снаружи, но даже, кажется, внутри.

Да нет, погибни он в битве, попал бы в Валгаллу и сейчас здоровался бы с отцом и даже со знаменитым Харальдом Боевым Зубом. Значит, он, вероятно, жив, только находится непонятно где.

Рери еще раз попытался пошевелиться. Руки и ноги действительно были связаны, снизу ощущалась охапка чего-то, похожего на сухой камыш. Рери перевернулся и потерся о подстилку лбом, пытаясь лучше определить, что это. Похоже, и есть камыш – старый, немного прелый, но не гнилой. Воздух был прохладен, но не так чтобы холоден, жить вполне можно. Если это, конечно, еще является жизнью…

Поблизости кто-то зашевелился и простонал, Рери сильно вздрогнул и попытался отшатнуться.

– Кто тут? – охнул кто-то рядом.

– А ты кто? – хрипло, с трудом ответил Рери. Воображение рисовало отвратительного подземного карла.

– Ты сам-то кто? – опасливо спросил смутно знакомый голос.

– Ульв, ты, что ли? – сообразил Рери.

– А ты кто? – повторил Ульв.

– Я – твой конунг, дурень. – От этого простого разговора Рери еще больше пришел в себя. – Где это мы?

– В Хель, наверное, – дрожащим голосом отозвался парень.

– Как мы сюда попали?

– Мы лезли в какую-то гору… ты первый полез, конунг, и исчез. Я пошел за тобой, хотел мужиков позвать, а тут меня кто-то за горло… И не помню больше ничего.

– Улле, это ты балабонишь? – прохрипел кто-то из темноты.

– Ты кто? – судя по голосу, Ульв чуть не подпрыгнул, хотя тоже был связан.

– Твой брат я, треска тупая!

– Ты – тупая треска?

– Ты!

– Ладно вам! – оборвал их родственную перепалку Рери. – Соображайте, где мы?

– Конунг, а мы вообще живы? – опасливо, но с надеждой поинтересовался Хравн.

– Да! – решительно ответил Рери.

Он вовсе не был так в этом уверен, но твердо помнил, что конунг никогда и нигде не должен показывать людям растерянность и неуверенность. Даже если этих людей всего двое, а находятся они все… в чем-то вроде могилы.

– Зачем, по-вашему, нас стали бы связывать, если мы покойники? – продолжал он. – Вы ведь тоже связаны?

– Да. Слава асам! Я уж было подумал, что у меня руки-ноги отнялись.

– Вот видишь, как полезно иногда подумать.

– Но что это такое? Тут кругом камень, темно, как в подземелье.

– Или в могиле, – дополнил Улле, и Рери отметил, что обстановку они оценивают одинаково.

– Нас что же это – принесли кому-то в посмертную жертву?

– А ты пошарь вокруг – найдешь покойника или нет? – предложил Рери.