Оре

Уроды радостно затопали. Но в этот момент Гиида вдруг ясно почувствовала, как рукоять меча стремительно нагревалась и начинала жарить ей руку. Грозная царица нисколько не изменилась в лице и не выдала своему народу дьявольскую боль, что еле терпела. Царица держала разъедающий кожу меч высоко над головой всё то время, пока уродцы прыгали от радости. Когда все наконец утихли, Гиида опустила чудовищное оружие, но не выпустила жалящий меч из рук. Она спокойно покинула трон и ушла в свою земляную опочивальню, велев страже не провожать её. Меч она унесла с собой. Вместе с тайной о его жутком характере.

Землистое царское ложе

Гиида стояла перед куском разбитого зеркала в своей опочивальне. Она поглядела на свою обожжённую руку: та долго и с трудом заживала. Гиида надела толстую кожаную перчатку на здоровую кисть и ухватилась ей за проклятый меч.

Гиида ловко встала в боевую стойку, остриём меча пригрозив своему отражению. Меч оставался холоден. Тогда царица начала осторожно и медленно размахивать им, пристально следя за рукоятью. В объятиях мёртвой свиной кожи меч оставался таким же мёртвым. Гиида ухмыльнулась, довольствуясь собой и думая, что разгадала загадку хитрого меча. Она стала вертеть им всё ловчее и размашистей, не сдерживая злорадную улыбку своего триумфа. И тут меч внезапно вырвался у неё из рук – и врезался остриём точно в зеркало, метко раскрошив самодовольное отражение царицы.

Гиида сама точно раскалилась от ярости – и с криком ударила кожаным кулаком в уцелевший кусок зеркала.

– Живо приведите ко мне кузнеца Тигота! И притащите с ним любую из нильбертилльских девок! Вон! – прокричала царица, громко распахнув каменную дверь своей опочивальни.

Стража расторопно зазвенела битыми доспехами, удаляясь по приказу царицы. Вскоре двое стражников привели к ней кузнеца и приволокли испуганную чумазую девочку. Девчонка не шевелилась, лишь чуть дрожала от страха и долгого голода, будучи украденной в одной из нильбертилльских деревень и заточённой с другими ворованными детьми.

– Заприте за нами дверь!

Тяжёлая каменная дверь захлопнулась за приволочённой парочкой. Повисла гробовая тишина.

– Как он себя вёл? – Гиида указала пальцем на привязанный к щиту толстыми ремнями меч, не желая больше к нему прикасаться.

Лучший кузнец Гроттоскама Тигот испуганно посмотрел на царицу. Казалось, он тут же понял, о чём она ведёт речь. К тому же Тиготу нечем было прикрыть своё чумазое тело, сильнее обычного изъеденное гнилыми обожжёнными ранами.

– Очень неподатлив, госпожа. Такого своенравного металла я в жизни не встречал!

– Но всё-таки сковал!

– С трудом, моя госпожа. Я грешил на твёрдость и непослушность странного железа. И на своё неумение…

– Он пытался тебя ранить? Он сопротивлялся тебе?!

– Боюсь показаться сумасшедшим, моя госпожа. Но, кажется, именно это он и делал всё время моей работы над ним!

Царица презренно опустила веки и поджала губы. Ей было стыдно. Гиида неистово гневалась внутри себя, что простак Оре её так облапошил.

– Возьми его! – сказала она Тиготу, не глядя на меч.

– Как прикажете, моя госпожа! – с дрожью в голосе послушался Тигот.

Кузнец подошёл к щиту и храбро расслабил все ремни. Достал меч, и на мгновенье залюбовался им, озарённый блеском и чистотой собственной работы. Тигот перевёл восхищённый взгляд на гневающуюся царицу. Она не разделяла его радости.

– Убей её, – царица указала ногой на сидящую в углу девчонку.

Тигот опешил.

– Убить девочку?

– Да! – Гиида повысила голос, – зарежь эту чёртову дергунскую суку!

Сальные волосишки девочки, скрывавшие лицо и прижатые к нему колени, тряслись от страха и ужаса.

– Ты что, гадёныш, никогда не приканчивал детишек? – насмехался едкий голос царицы.

Тигота передёрнуло. Гиида смотрела на него бешеными чёрными глазами. – А уплетаешь за обе щёчки на моих пирах – жаркое из детских потрошков!

Тигот раздул от ярости ноздри. Он выдохнул и уверенно пошёл с мечом на продрогшую от страха девчонку. Тигот резко замахнулся – но тут меч выскользнул у него из рук да хорошенько полоснул самого Тигота по спине! Оставив глубокую рану, меч соскользнул с чумазой спины Тигота и вылетел в черное окно прочь из спальни царицы. Окно выходило на чёрный подземный тоннель со сточной грязной рекой. Меч с лязком упал и стремительно уплыл по течению.

– Проклятье! – завизжала царица, сметая всё на своём пути.

Раненый точно хлыстом Тигот из последних сил держался на коленях перед Гиидой:

– Прикажете догнать его? Да я из него канделябр скую!!

– Нет! Пусть проваливает и перерубит пол-Нильбертилля к чёрту! Так я и знала! Этот меч живой! В нём часть живой души этого выродка Оре! И она будет творить что захочет – будучи даже вазой!

Царица ревела. Вскоре она угомонилась, понизила голос и грозно добавила:

– И никто не должен знать!

– А как нам быть с Оре? Что мы дадим в награду поймавшим его?

– Скуёшь обычные мечи! И пусть довольствуются своим плацебо! Никто ничего не заподозрит! А нильбертилльскую суку! – Гиида с отвращением бросила взгляд на девочку, точно виноватую во всём, – я задушу лично!