Ordo Novus. Labarum

Это был мужчина лет 40, выше среднего роста, плотного телосложения, склонного к полноте. Он обладал смуглой кожей, густыми каштановыми волосами, переходившими в ухоженную бороду, большими карими глазами, во взгляде которых чувствовались ум и проницательность. Его внешний вид располагал к себе, а уверенная манера держаться внушала уважение. Большой длинный нос и удлиненное лицо выдавало в нем восточные корни.

– Послушай Петроний, – обратился первый ко второму, – а ты уверен, что Константин окажется лучшим правителем, нежели Максенций? Откуда нам знать, что у него в голове?

– Мой дорогой Сабин, поверь мне, хуже Максенция только Максимин. Я не утверждаю, что сын Констанция Хлора идеально подходит для нас, однако он, клянусь Юпитером, намного благоразумнее своего недостойного родственника.

– Уважаемый Петроний Вар, ты не должен забывать о его благосклонном расположении к христианской секте, – вмешался в разговор третий из присутствующих, который до этого момента молча, слушал беседу своих товарищей. Это был молодой мужчина, лет двадцати пяти, привлекательной наружности, высокого роста и крепкого атлетического сложения. Медный загар лица, черные, как смоль волосы, длинный нос правильной формы, большие глаза, темно синего цвета, с живой и полной энергией взглядом производили очень приятное впечатление. Он держался очень прямо, с высоко поднятой головой, что придавало молодому человеку немного надменный, но в тоже время благородный вид. Пурпурная полоса на его одежде подтверждало его принадлежность к сенатскому сословию.

– Ты абсолютно прав, мой друг Квинт, – поддержал молодого человека, тот, чье имя было Сабин. В отличие от своего товарища, он выглядел не столь эффектно. Это был человек невысокого роста, обрюзгший с выпиравшим брюшком, 45-50 лет, с коротко постриженными светло каштановыми волосами, обрамлявшими большой островок залысины на затылке. Глаза его были мутные, светло-серые, походившие на глаза рыбы, а быстро бегающий взгляд производил впечатление ненадежного и всегда сомневающегося человека.

– Говорю тебе, Петроний вся эта затея неизвестно чем может закончиться, – продолжал Сабин.

– Перестань ворчать, сенатор Цециний Сабин, – отрезал его Петроний, – когда же прекратиться твое занудство, хоть раз будь уверенным и не ставь под сомнение то, что уже решено!

– Если бы, я не был бы осторожным, видят Боги, то не просидел бы так долго в сенате, еще со времен Карина! – ответил своему другу Цециний Сабин.

– И не нажил бы себе огромного состояния, – с усмешкой добавил Квинт.

– Моё состояние не сравниться с твоим, Квинт, я уже молчу про сокровища Петрония, – улыбаясь, парировал опытный сенатор.

– Перестаньте язвить, друзья, – вмешался Петроний, – действительно мы люди не бедные и далеко не последние в Риме, поэтому мы делаем все возможное, чтобы с нами считались и хотим восстановить доброе имя Сената и Республики, чьими представителями мы являемся, разве вы не согласны со мной?

– Я с тобой полностью согласен уважаемый Петроний Анниан Вар, однако будет ли Константин действовать согласно нашим намерениям и желаниям? Восстановит ли он, попранную Галерием и ничтожеством Максенцием, честь Рима, сената и республики? Я что-то сильно сомневаюсь! – Возразил молодой Квинт.

– И вообще, почему вы так уверены, что галльский правитель войдет с триумфом в Вечный город? – вновь выразил сомнение недоверчивый Цециний.

– Если бы мы не были в этом уверены, то зачем же тогда так рискуем? – спокойно ответил Петроний Вар. – Для нас самое главное сохранить и вернуть наши привилегии, отобранные невеждой крестьянином Диоклом, и уничтожить висящую как дамоклов меч, угрозу в лице недостойного Максенция. Сколько еще убытков можно терпеть со стороны тирана и его гвардии. Еще немного и все наши состояния растают как снег на солнце! Ты Гордиан Квинт, потомок великих сынов Рима и славных императоров, разве тебе не обидно отдавать то, что оставили тебе в наследство и бережно приумножали твои предки? А ты Антоний Цециний Сабин, всю жизнь умело лавировавший, между прихотями и пороками правителей и честно заработавший свои богатства, неужели ты, так просто со всем этим расстанешься? Это касается и меня, не для удовлетворения разврата императорского двора и его жадных псов преторианцев, мои галеры, рискуя, бороздят моря от Каледонии до Аббисcинии! Теряя деньги, мы теряем власть и становимся сосудами, из которых пьют вино, и оно может закончиться в ближайшем будущем, а нас, вышвырнут за не имением надобности!

После небольшой паузы, Петроний Вар, вдохновившись своей речью, продолжил ораторствовать: